О чудесах и чудесном - [9]

Идет 1966 год. Мне 72 года. Верочке на 5 лет меньше. В эту осень умирает моя старшая сестра Лера, Валерия (в августе), затем Маруся Мещерская, моя подруга, затем — в октябре — Верочка. И в ноябре — вторая жена моего мужа, с кторой я дружила; умирает держа мою руку. После похорон я просыпаюсь от сна о Верочке.

Удивленная. Почему сон — о Верочке, когда я, засыпая плакала о Марусе? Я, усталая, не записала сон, как обычно, была не в силах! Засыпаю опять и под утро опять вижу сон о Верочке. Она стоит передо мной высокая и светлая, и, хотя я знаю, что это сон, я как наяву говорю ей — Верочка, теперь, когда вы сами в Том мире — вы поверили в Него, или вы по-прежнему… — но она прерывает меня: — ну, конечно, Ася, раз я в Нем, то я знаю, что Он есть… И она, как и в том первом сне, начинает благодарить меня, за что-то, и я думаю: за что она благодарит меня, когда это она 10 лет мне помогала, а я ей — никогда. Но жадность узнать у нее о Том мире снедает меня: — Верочка, — говорю я, — вы теперь так далеко, что наверное, уже не любите меня, как прежде? — Нет, я вас очень люблю, Ася… И, тут же — по-английски: — I love you!.. И я задаю ей один за другим вопросы и радостно думаю: проснусь и запишу все, что она мне отвечает… Когда я все спросила, и она все ответила, и я проснулась, — я помнила одни вопросы свои и ни одного ответа, — ответы остались во сне, в явь они не допущены…

Счастливая от пережитого общения с Верочкой, я хочу понять: почему в эту ночь она дважды ко мне прорывалась? В ночь, когда я уснула, о Марусе плача… И я начинаю считать и досчитываю: это Верочкин сороковой день… А благодарила она меня за единственное, что я для нее сделала — за то, что я отпела ее… Значит, им это Там нужно…

«ВЕЩУНЬЯ»

У меня была подруга Раиса Мамаева, с которой я подружилась в тюрьме в 1937 году.

Ей посвящено несколько стихотворений, написанных мною прямо в памяти — ни карандаша, ни бумаги там не было. Мамаева была китаистка. Неверующая. Их обоих — с мужем ее, делавших революцию в Китае, осудили за то, что не так сделали как полагалось. Муж более не увидел света, а она попала в нашу камеру, где чувствовала себя, среди нас, названных контрреволюционерами — «не в своей тарелке». Но мое знание английского языка и внимание к ее трагической участи повернуло Мамаеву ко мне, и через 20 лет мы нашли друг друга.

Она продолжала быть неверующей. Работала председателем Союза ветеранов в своем районе. Мы виделись, дружили. Однажды она позвонила: — «Приходи, мне надо поговорить с тобой». И когда я пришла, — вот что я услыхала:

«Я шла с похорон очень ценного товарища, теперь таких мало. Горевала. И еще я была расстроена вестью, что мой внук — я его растила — стал пить. Я вызвала его для разговора и спешила домой. Уже подходила к дому. Вдруг, преграждая путь, протянулась ко мне из-за голых кустов худая рука старухи. За кустами стояла высокая старая женщина с удивительным иконописным лицом.

— Бабушка, — спросила я, — (она была явно старше меня) — почему ты тут просишь?

Тут же пусто, никого нет…

— А она мне ответила: «Тебя ждала, касатка…»

Ты знаешь, я не люблю такие шутки — никакой мистики! И вдруг… Ты подумай! Я сказала: — «Бабушка, помолись за новопреставленного раба Божия Василия!

Я это сказала!

А она, скрестив пальцы, подняла глаза, помолилась и ответила:

— Ему теперь — хорошо…

Я опасалась, что внук может прийти до меня — и уйти, и, положив ей в руку сколько-то денег, заспешила домой. Но старуха остановила меня — Никогда больше не поступай так с твоими близкими — это к добру не приведет! С ними надо совсем иначе!

Я поразилась: как она могла знать, что на днях я очень резко поступила с моими сыновьями узнав, что они сотворили на даче. Откуда — …, но мысль о внуке, может быть ждущим меня у двери перекрыла все и я бросилась к дому.

Он пришел через 2–3 минуты.

— Ваня! — сказала я, — ты шел по Пятой просеке* вслед за мной! Ты видел старуху?

Ты должен был ее видеть!

— Никакой старухи нигде не было! — ответил Ваня — Совершенно пустая улица!

Я строго поговорила с ним; обещал не пить — но что эти обещания! И после него позвонила тебе. А пока ты ехала, я зашла к соседям спросить их — видели ли они тут эту старуху. Они отвечали, что — да, давно уже живет поблизости, зовут ее «Вещунья»…

Но мы ее мало знаем, и назвали мне дальних соседей, которые с нею общаются. И ты представляешь, я, которая никогда не хожу по соседям — сходила к ним. Они отвечали:

— Да, Вещунья, ее так называли. Она предсказывала… Имя ее — Анастасия… Но почему Вы сегодня пришли о ней спрашивать? Она, ведь, уже года два как умерла!..

Ну, тут, знаешь, я уж совсем встала в тупик…

— Удивительная история, — сказала я, — но тебе она ещё удивительнее, чем мне…

Ты, ведь, не веришь в Тот Мир а я — верю.

[*] Название улицы в Марьиной Роще, в Москве.

«ВОСПОМИНАНИЯ О ПАТРИАРХЕ ТИХОНЕ

(1922- 23?)»

Тогда Патриарх Тихон находился в Донском монастыре (Москва) в не совсем понятном для его паствы положении, но в определенные часы дня. он выходил на прогулку по длинному возвышению над двором, — и верующих, приехавших увидеть его, он, обходил сверху — благословлял.