О чем ты молчишь? - [17]

- Никитка! – томно окликнул он своего спутника.

И жиголо привычно, не стесняясь ни публики, ни подошедшего официанта, опустился у его ног, обтягивая дорогую итальянскую брючную ткань вокруг восставшей плоти.

- Любезный, - обратился Эдуард к официанту, не смущаясь пикантностью ситуации, - скажи, пожалуйста, что это за актер был в последнем ролике? Тот, который снизу? Он – москвич?

- Я сейчас узнаю, - кланяясь и выверенными движениями заменяя пепельницу и приборы, ответил гарсон.

В конце вечера Эдуард уже знал, что актер – местный. Совершеннолетний. Работает на студии Зюзи. На следующий же день Эдуард в своем загородном доме принимал Александра Аркадьича:

- Ну что, уступите парнишку? – кивнул он на экран, на котором уже двадцатый раз за день крутился взволновавший его ролик. – Как он? У него стоит?

- Стоит, - кивнул Аркадьич. – Уступим, на обычных условиях.

- Ну, вот и славно! – Эдуард протянул ему пачку купюр. – Сделай, пожалуйста, всё как всегда. Завтра я за ним пришлю шофера к семи вечера.

Вот так Мишка оказался в огромном вылощенном до последнего миллиметра доме.

- Проходи, дружок! – приветствовал его умиленным голосом «папик». – Как тебя звать-то? Михаил? Отлично! Садись, давай выпьем за знакомство. Даша, налей мальчику виски.

Даша, длинноногая горничная в крошечном фартучке, ясно свидетельствующем о том, что пристрастия у Эдуарда Вадимовича самые разнообразные, поставила перед Мишей низкий бокал. Мишка выпил. Незнакомый вкус виски противно отдал одеколоном, который они с пацанами пробовали на дне рождения Валерки Головлева в девятом классе.

- Не понравилось? – засмеялся Эдуард. – Ничего, привыкнешь. Это тебе не бормота в подворотне, это – «Эван Уильямс»***(10).

Мишка покивал согласно.

- А что ж ты, маленький паршивец, так сегодня задержался?

- В смысле? – растерялся Мишка.

- Шофер поехал за тобою вовремя. А сюда вы явились на час позже, чем должны были. Что, ты целый час с какой-то соскою прощался?

- Нет.

- Ты мне не ври! – сдвинув брови, Эдуард уже вытягивал из брюк ремень. – Я такого не прощаю!

«Ни хрена себе, обороты!» - подумал Мишка, подчиняясь руке, грубо выдернувшей его из-за стола.

Ремень ожег его локоть, задев болевую точку. Не войдя еще в роль, Мишка зашипел от боли, схватился за ушибленное место и скользнул хмурым взглядом по лицу негостеприимного хозяина. Эдуард зашелся вмиг до дикого восторга.

- Ты на меня глазами не сверкай, гаденыш! Запорю! – он нажал кнопку вызова охраны. – Будешь у меня в ногах валяться и скулить «Прости меня, папочка!»

Широко замахиваясь, он стегал дерзкого мальчишку. Но актер Михаил Самсонов уже понял свою роль.

- Прости меня, папочка! – почти сразу откликнулся он.

- Не искренне, Миша! - цедил Эдуард. – Лучше проси!

- Прости меня, я не буду, не буду! Я стану послушным! …Делать все, как прикажешь! Я – виноват, мне очень-очень стыдно! – Мишка, стараясь держать интонации, наговаривал все реплики из садо-мазо сценок, которые приходили сейчас на память.

Когда в дверях возник охранник с шокером и наручниками, ломать в столовой было некого. Не выбирая места, Эдуард бил Мишку по плечам, пояснице, ногам и рукам. Один удар пришелся по лицу, и ярко-красная больная полоса легла наискосок по брови и по носу. Но Мишка только вскрикивал:

- Прости меня! Ой! Вау! Прости! – и вяло уворачивался, стараясь только уберечь глаза.

От несвоевременной покорности Эдуард зверел, всё увеличивая частоту и силу ударов. Охранник топтался в дверях. Но вязать эту тряпичную куклу было бы смешно. Поняв, что бунта не дождаться, хозяин раздраженно махнул охраннику, чтобы скрылся с глаз. Потом рванул на Мишке свитер:

- Всё сними!

Мишка быстро разделся. После этого дела пошли чуть лучше: тело не фальшивило. Ссадины и алые следы ударов были настоящими. Острые лопатки честно вздрагивали в такт ремню. Стараясь не слышать раздражающего вопля, Эдуард снова ощутил силу эрекции и распечатал презерватив.

- Всё, простил, простил. Пожалею моего хорошего! – бормотал он.

Правда, вопреки своим словам, войти он постарался очень резко. Но после Клея, после четырех месяцев ежедневных порносъемок, боли причинить Мишке не сумел. К счастью, Мишка догадался постонать: сначала – страдальчески, потом – возбужденно. Вадимыч часто задышал и кончил. И почти в тот же миг брезгливо оттолкнул ставшее ненужным тело:

- Всё. Иди. Для первого раза можешь считать, справился. Даша даст тебе халат и ужин. Да смотри: веди себя прилично! – и, больше не глядя новому любовнику в лицо, Эдуард вернулся к своему накрытому столу.

Даша проводила голого избитого парня в душевую, показала его комнату и оставила полотенце и махровый халат на низкой оттоманке у дверей ванной. «Во попал, идиот!» - шептал про себя Мишка, осторожно подставляя под душ иссеченную спину.

В «его» комнате, на маленьком столике, был накрыт ужин: мясо с рисом, острый салат и вино. «Интересно, живые деньги будут? Или это я за жрачку продался?» - думал он с неприязнью к себе. Он только сейчас сообразил, что оставил мобильный в кармане джинсов, сброшенных в столовой Эдуарда. «Как же я Олегу позвоню?» Но идти к Эдуарду было страшно. «Лёль, я позвоню утром. Честно, вот увидишь!» - подумал он и лег. Долго не засыпалось. Только подступала дремота, как его будило неясное чувство, что он делает что-то плохое. Он сел, прислонившись к стене. И это движение отдалось саднящей болью. Мишка даже удивился этому: он уже и забыл, что его бил Эдуард. «Интересно, как часто это будет? Каждый день? Долго я здесь не смогу!»