О чем поет вереск - [36]

Этайн начала поворачиваться, он не дал, удержал ее за плечи. Коснулся губами шеи, и она продолжила жарким шепотом:

— Ты сказал «неволить не буду, если не люб».

— А ты-ы-ы… — прикусил мочку ушка чуть сильнее, чем следовало, и запустил руку под юбку. — Что ты ответила?

— Люб, еще как! — рассмеялась Этайн на его укус. — Мой волк! Ты был ласков… Потом… казалось, я умерла, так было странно и хорошо. А ты меня и не касался толком. Потом сразу боль, резкая, но…

— Говори… — прохрипел Мидир, сжигаемый ревностью. Словно сам снимал с себя кожу!

— Но желанная, — откинула Этайн голову на его плечо. — Я не знала, как это будет в первый раз. И как по-разному можно любить… У нас с тобой всегда так хорошо? Для тебя тоже?

Дождалась его «да, моя красавица», и вымолвила:

— Утром крики: «Этайн, наша госпожа, пропала!». И ты понял, кто я. Нахмурился. Ухватил за руку, думала, сломаешь. Спросил…

— Что? — Мидир лизнул затылок, потеребил грудь через серый тонкий шелк.

— Зачем?.. Зачем все это такой девушке, как я? Ради забавы? Чтобы познать любовь короля ши? И я… — Этайн все громче ахала от его касаний. — Я все рассказала тебе.

— Что именно? — еле сдерживая себя, выговорил Мидир.

— Что очень сильно и очень давно люблю тебя, — Этайн обернулась к нему…

Неважно, что было раньше. Сейчас, здесь, Этайн — его, Мидира. Его женщина. И, как оказалось, его королева.

Одежда путалась и мешалась, пока Мидир не сбросил ее вовсе. Рванул Этайн, и она охнула от его торопливости. Ухватилась за перекрещенные рейки над его головой. Он должен был, но не мог разжать пальцы, сжимающие ее бедра. Словно и впрямь наказывал за измену — любовника обманутый муж убивал, а жену любил так, чтобы неделю встать не могла, не только подумать о другом.

Мидир, удерживая Этайн на весу, яростно приподнимал и опускал ее на себя. Ловил губами твердые темные соски… Пока безумная смесь злости, вины и ревности не погасилась наслаждением.

Глава 13. Беседа о вереске

Тук. Тук. Тук…

Внутренний зверь зарычал, предупреждая об опасности, голову пронзила боль в предчувствии Окна. Искать одежду было некогда, и Мидир мгновенно усилил защиту, сдерживая магическую атаку.

Нет, не зелень океана — яростная желтая свобода неблагих готова была прорваться в его мир!..

Волчий король только начал выплывать понемногу из своего верескового безумия. Благо, прилив миновал. Очень бурный прилив. Мидир шептал Этайн слова благодарности, касаясь губами влажных рыжих волос за ушком. Оглаживал ладонями изящные бедра, утишивая нежную кожу, горевшую после долгого единения с волчьей… Стирал следы от своих пальцев, слишком сильно прихвативших желанное тело.

Этайн, вздохнув счастливо и немного устало, улеглась, устроив голову на плече Мидира. И разнять руки, обнимавшие ее, было выше его сил. Вернее, одна рука лежала на ее спине, а другая притягивала к себе ее бедро под юбкой. Мидир еще раз провел ладонью по разгоряченной коже — пусть так и останется, может, он легче вынесет разговор с неблагим.

Он, закрыв женщину от внезапного собеседника, разрешил доступ, однако неблагой показываться не спешил.

Волчий король догадывался, кто мог постучаться столь издалека и столь бесцеремонно. Не успей он прикрыться, не выгадай время — хитромудрая тварь Лорканн, вломясь без спросу, насладился бы видом их соединения — как выгибался гибкий женский стан под его руками, как взметывались лесным пожаром огненные пряди, как таяла Этайн под его напором, шепча сладко и покорно «люблю»…

Клекотал бы потом король воздуха о лицемерных нравах волков и тайнах благих беседок не одно тысячелетие!

Подумав, Мидир пририсовал густой ельник и пушистый снег.

И вовремя.

Потолок беседки выгорел бездонной дырой, а затем заалел пламенем извергающегося вулкана. Снежинки залетали в Окно и сразу же гасли.

Лорканн любил эффектные появления, а выплескивающаяся магма служила ему отличным фоном. И прикрытием, как родные ели Мидира. Не выследить, не уничтожить и даже не узнать — там ли темный властитель, свесив руки с колен, сидит подле жерла вулкана. Впрочем, купающиеся в магме дикие грифоны виделись отчетливо.

Внезапно все приблизилось, словно Лорканн снял морок. Дохнуло сухим жаром и серой; из черноты и пламени проступил контур неблагого.

Мидир прищурился от жара.

Черные, рваные волосы развевает ветер, желтые глаза горят злым огнем, ухмылка кривит узкие губы. Серый пепел, падающий с антрацитовых небес, кажется насмешкой над ослепительной чистотой снежинок.

— Мой добрый недруг. Все веселишься? — ухмыльнулся Лорканн и склонил голову набок. — Не покажешь ли новую игрушку, благой волчара?

То ли ворон, то ли грифон каркнул из-за спины, и неблагой махнул рукой небрежно, успокаивая птицу.

— Тебе своих мало? — оскалился Мидир. — Не устал ли разыгрывать слабость, чтобы узнать, кто пришел по твою душу? Перед тем, как размазать и съесть без соли!

— Каждый веселится как может, — пожал плечами Лорканн. — Мои забавы, знаешь ли, служат порядку. А чему служат твои?

— Желаешь потягаться? — нахмурился Мидир. — Она не повод для споров.

Лорканн выставил ладони вперед:

— Подарок земных, от которого у Айджиана моретрясение и волны в двадцать футов, а у меня — трехдневная песчаная буря и безумие птиц Роака? Оставь себе эту радость.