О чем молчат фигуры - [41]

2. Что выводы будут совершенно объективными и д-ру Алехину будут предоставлены все возможности для ответа.

3. Что этот вопрос, который отравляет шахматный мир, в конце концов будет закрыт».

Это исключительно ясное и справедливое предложение не удовлетворило всех присутствовавших и не было принято, после чего собрание затянулось на несколько часов. Как адвокат, д-р Тартаковер особенно возражал против требований некоторых из присутствовавших, чтобы д-р Алехин вернулся во Францию. Он рассматривал это требование как эквивалент судебному решению еще до рассмотрения дела в суде, хотя нежелание д-ра Алехина возвращаться во Францию могло быть связано с исключительными обстоятельствами, не имеющими никакого отношения к его истории.

Как было написано в «British chess magazine», совещание грозило превратиться в судилище, где ораторы выступали и как обвинители, и как судьи. Понадобился такт и авторитет председателя собрания, чтобы повернуть его к желаемой цели: убедить ФИДЕ принять необходимые меры, которые бы прояснили невыносимую ситуацию.

Все присутствовавшие согласились с тем, что этот неприятный вопрос не должен появится в прессе, после чего была принята следующая резолюция, копия которой послана д-ру Алехину.

«Настоящее собрание шахматных мастеров решило:

1. Что существует обвинение м-ра Алехина в коллаборационизме с врагом.

2. Важно, чтобы это обвинение было быстро расследовано во Франции.

3. Желательно, чтобы м-р Алехин был приглашен вернуться во Францию, чтобы предстать перед соответствующими органами.

4. Что ФИДЕ должно содействовать и ускорить этот процесс и действовать в зависимости от обнаруженных обстоятельств».

Журнал снабдил этот текст следующими комментариями:

«Мы надеемся, что эта проблема будет так или иначе решена. Однако не следует быть слишком оптимистичными. ФИДЕ находится сейчас в процессе реорганизации, и ее первое заседание пройдет только летом, так что быстрого решения вопроса ожидать не следует.

Мы по-прежнему считаем, что это вопрос юрисдикции соответствующих органов Франции. Только они могут решить, есть ли здесь основания для обвинения или нет».

После войны во Франции прошел целый ряд процессов лиц, обвиняемых в сотрудничестве с нацистами. Среди них оказались такие известные фигуры, как актер и драматург Саша Гитри, шансонье Морис Шевалье и боксер Карпантье. Суд отнесся к ним весьма либерально, и все трое были оправданы. Совсем иным было отношение к подобным лицам у советской власти. Они, как правило, считались военными преступниками и подвергались суровому наказанию.

Мы напомним, что Ботвинник еще до войны получил разрешение властей на матч с Алехиным. И уже в 1944 году, когда стало ясно, что война скоро закончится, начал готовить почву для возобновления переговоров. Однако выяснилось, что против этого матча председатель шахматной секции страны Б. Вайнштейн, полковник НКВД. Он пригласил Ботвинника к себе домой и стал объяснять, что Алехин — военный преступник, что он был офицером французской армии и после капитуляции Франции перешел на сторону врага.

Как писал Ботвинник: «Спокойно, резко и твердо высказываю свою точку зрения и откланиваюсь. Ясно, что с таким председателем матча с Алехиным не сыграешь».

И Ботвинник ставит вопрос о матче на заседании Бюро секции. Поскольку рассказы Вайнштейна и Ботвинника об этом заседании сильно отличаются, я приведу обе версии.

Сначала предоставим слово Вайнштейну («Шахматный вестник» № 8–9 за 1993 г.).

«Когда вопрос о матче с Алехиным был поставлен на голосование, я заявил, что одновременно ставлю вопрос о своей отставке: если Бюро шахматной секции выскажется за матч, это будет означать, что я уже не председатель. Голосование дало результат 5:4 против матча! Я, понятно, воздержался: и как председатель, и как поставивший вопрос о своей отставке.

Голосование было открытым, и я хорошо помню, что Котов и Рагозин (многолетний тренер Ботвинника) голосовали против Ботвинника! И тут кто-то из присутствующих (по-моему Абрамов) сказал, обращаясь к Котову: „Саша, а ведь было заседание партбюро, и мы решили, что матч должен состояться“.

Котов пробормотал: „Я об этом не знал… Надо переголосовать“.

Мы переголосовали, и на сей раз все члены партии подняли руку „как надо“».

Но Вячеслав Рагозин — я хочу это подчеркнуть — повторно голосовал против матча!

А теперь послушаем Ботвинника («У цели», М., 1997 г. «Поляри»):

«Наконец состоялось заседание Всесоюзной секции и был поставлен вопрос об отставке Вайнштейна. Он отчаянно упирался. Но вот слово взял Вася Смыслов: „Бывший председатель секции товарищ Вайнштейн…“ — начал он. Вайнштейн не дал ему договорить, всплеснул руками и тут же капитулировал!»

Когда я спросил обо всей этой истории Смыслова, он ответил:

«На самом деле я ошибся. Мне казалось, что Вайнштейн уже ушел в отставку».

Стоит добавить, что перед этим заседанием Ботвинник на всякий случай посетил ЦК партии.

После матча по радио СССР — США, закончившегося разгромом американской команды, группа советских мастеров написала письмо Сталину о необходимости организации матча Ботвинника с Алехиным. Ответ был положительным. И снова предоставим слово Ботвиннику: