О чём молчал Будда - [7]

И тут меня потянуло в сон. Со мной всегда подобное случается последнее время. Когда начинаешь серьезно размышлять — клонит в сон. Мозгов, видно, не хватает, или они жиром покрылись. Ну да ладно, завтра закончу анализ, — говорю себе и из последних сил тащу подушку под голову. Паршивый из меня пиркентон, правильно и сделали, что уволили. И все лень моя проклятая. Сидел бы сейчас в кабинете, руководил бы работой отдела — валял дурака с девяти до семнадцати. Говорят, им опять оклад прибавили. На что Николай совсем недалекий, и тот в начальники вылез. Встретил как-то. До чего надменный! Мимо прошел и бровью не повел. Хотя узнал, но вида не показал.

* * *

Элла Сергеевна была хороша. Я сидел напротив и слушал, как она говорит по телефону. Никаких проблем — любимое словосочетание нынешнего столетия. Никаких проблем, — говорит Элла Сергеевна и мне подмигивает. Когда? Завтра? Хорошо, как скажешь. Завтра, так завтра. Я к тебе Дмитрия Анатольевича пошлю. Как какого? Что?

Элла Сергеевна смеется долго и искренне. Я тоже не могу сдержать улыбки.

— Прости, не подумала. У меня действительно есть Дмитрий Анатольевич. Он к тебе и приедет. Конечно, я ему все объясню. Не волнуйся, все будет в порядке. Конечно, позвоню.

Элла Сергеевна кладет трубку, поправляет волосы и говорит. Вот и все, — говорит она. Я договорилась. Завтра, так завтра. Вы не возражаете, Дмитрий Анатольевич?

Я не возражаю. Да и как я могу возразить, когда достигнута договоренность? Вот только какая? Кроме того, что я должен куда-то отправиться, ничего не знаю. Далее последовала какая-то откровенная чепуха — бессмысленная и несвязанная между собой. И вспомнить не представлялось никакой возможности. Одним словом, дурной сон. Сны мне являются не часто. Не знаю, чем объяснить данный факт, однако порой мне кажется, что их не вижу месяцами. С вечера ложусь, закрываю глаза. А когда открываю, понимаю, что наступил еще один день — новый.

Встаю и все напрочь забываю. Небольшие хлопоты, легкий завтрак, новости по радио — все как обычно. Словно живу на автопилоте — мне так удобно. Тридцать минут долой, и я иду по улице. Неплохой в целом день, а в утренние часы — удовольствие великое. А не так и плохо, — говорю себе. Можно сказать, хорошо. И вот в таком приподнятом настроении подхожу. Еще одно достоинство моей новой работы — ходить пешком. Двадцать минут. Сказка. Именно двадцать минут для здоровья. Одно с другим. Приятное с полезным.

— Дима, срочно к Элле Сергеевне, — слышу я, едва переступив порог. Что-то в голове моей звякнуло — какие-то там электроны не смогли разойтись. Иду, поправляю галстук, дыхание в норму привожу и вновь в голове — дзынь! Опять не разошлись! И видно, один из электронов рикошетом мне в висок ударил. И довольно больно. Непонятно, вроде день складывался хорошо…

— Дмитрий Анатольевич, садитесь, — Элла Сергеевна показывает, куда мне полагается присесть. В руках она держит телефонную трубку.

— Когда? Завтра? Хорошо, как скажешь. Завтра, так завтра. Я к тебе Дмитрия Анатольевича пошлю. Как какого? Что?

Электрон вылетает у меня из головы и ударяется о стенку кабинета — я его вижу. Я вижу, как он, вращаясь вокруг своей оси, летит обратно прямо мне в глаз.

Раздается смех — смеется Элла Сергеевна. Но как она смеется! Боже мой! Никогда прежде не слышал, чтобы так смеялись. Раскаты грома и молния в январе — вы в это поверите? Вы поверите, что все это уже было? Я знаю, что она сейчас скажет! Я знаю, что я отвечу! Но только я не знаю, что последует затем.

— С вами все в порядке? — вдруг говорит Элла Сергеевна, чем сбивает меня с толку. — Вы как-то болезненно выглядите. Затем в трубку — нет, это я не тебе. У меня действительно есть Дмитрий Анатольевич. Он к тебе и приедет. Конечно, я ему все объясню. Конечно, позвоню.

— Все будет в порядке, — подсказываю я.

— Что?

— Вы забыли сказать — «все будет в порядке».

Элла Сергеевна медленно кладет трубку и внимательно меня разглядывает.

— А сейчас вы скажете, — говорю я, — Завтра, так завтра. Я договорилась. Вы не возражаете, Дмитрий Анатольевич?

— Что с вами?

— Со мной — ничего. Ужасно разболелась голова. Совершенно неожиданно, без причины… хотя нет, причина имеется…

— Что с вами?

— У вас есть таблетка, а лучше две…

Электроны ведут яростную атаку друг на друга. Тот, что прилетел мне в глаз, крушит на своем пути и другие, ломает их, превращая в пыль. Боже, как больно! Я сейчас взорвусь, уже взрываюсь.

— Вот возьмите, — слышу я, а затем вижу перед носом стакан с мелкими пузырями воздуха — они стремительно поднимаются со дна, где вращается небольшой вихрь.

* * *

Я сидел и молчал. Ждал, когда утихнут взрывы у меня в голове. Они еще гремели. Однако значительно тише. И вот, наконец, прогремел последний. Мне было неловко. Вокруг меня хлопотал едва ли не весь отдел.

— Как медсестра гражданской обороны, — сказала Мария Семеновна, — я вам настоятельно советую прилечь. И марлевую повязку на голову. Лучше влажную.

— А вы, случаем, не эпилептик? — вмешалась Элла Сергеевна. — Мы должны знать. Поймите нас правильно. Мы не против СПИДа. Мы же не какие-нибудь там варвары! Никто вас увольнять не собирается. У нас хоть и нет профсоюза, но мы все женщины. Вы только скажите, вы — эпилептик?