О борьбе с проституцией - [18]

Сраваивать проституціонный вопросъ съ рабочимъ не удобно, ибо онъ, относительно, все-таки узокъ: рабочій вопросъ – столь широкая сила, что и женскій-то вопросъ вливается въ него, – хотя и равноправно и равномощно, – какъ Кама въ Волгу. При томъ же рабочій вопросъ неразлученъ съ элементами дешеваго производства на спросъ и механическихъ двигателей, каковыхъ элементовъ въ вопросѣ проституціонномъ не имѣется и имѣться не можетъ.

Если проститутка – рабочій, то – лишь кустарь, не только до электричества, но и до Уатта. Рабочій вопросъ централизуетъ въ силу заводъ, рудникъ, фабрика. Никакія преуспѣянія проституціи не могутъ создать фабрикъ полового наслажденія, ибо оно, по самому существу своему, индивидуально и – увы! – шаблонъ машины здѣсь пасуетъ, и потребности въ «половой машинѣ» y человѣчества такъ мало, что ея никто до сихъ поръ не пожелалъ изобрѣсти, – хоть обыщите весь списокъ привилегій, выданныхъ департаментомъ торговли и мануфактуръ, со дня его основанія. Стало быть, – даже въ самой растяжимой аналогіи, – проституція – только кустарное ремесло, за личный ли страхъ кустаря, въ наемной ли группѣ отъ хозяина, въ той ли наконецъ «ассоціаціи», которую мечтала создать съ подругами своими Ирма, героиня г. Владимира Ж. Изъ кустарнаго состоянія сей промыселъ, волею природы, никогда не выйдетъ, a слѣдовательно, – за исключеніемъ законовъ рыночнаго спроса и предложенія, – остальныя аналогіи рабочаго уклада терпятъ здѣсь крушеніе. Попытка навязать обществу взглядъ на регламентацію, какъ на фабричное законодательство, – старая штука. Въ особенности, усердно смаковали этотъ взглядъ французскіе буржуа, напримѣръ, Мартино въ своей «La Prostitution clandestine», съ самыми трогательными и краснорѣчивыми доказательствами, что каждая проститутка должна быть преслѣдуема со всею неукоснительностью по тому же закону, по которому начальство опечатало утюгъ и нитки y щедринскаго портного Гришки, не оплатившаго «пакентовъ». A затѣмъ – цѣлыя страницы доказательствъ съ точки зрѣнія профилактики и – даже – охраненія общественной тишины и спокойствія. Словомъ, вся забота о томъ, чтобы доброму буржуа были предоставлены всѣ удобства вкушать «предметъ потребленія» доброкачественный, съ гарантіей за физическую безопасность потребителя (въ родѣ пломбы на окорокѣ, свидѣтельствующей о неимѣніи въ ономъ трихинъ и финновъ) и за комфортъ нравственный – «безъ шкандалу, тихо, смирно, благородно!» Я отнюдь не думаю, чтобы подобный буржуазный кодексъ пользоваться женскимъ тѣломъ удовлетворялъ требованіямъ не только «половой морали», которую г. Владимиръ Ж. через-чуръ горячо и спѣшно вазываетъ нелѣпостью, но и просто идеѣ равенства человѣческаго, которой г. Владимиръ Ж. врагомъ быть не можетъ. Въ концѣ концовъ, при томъ строѣ, что проповѣдуетъ Мартино, проститутка совершенно лишается человѣческой личности и грубо обращается въ оптовый товаръ… Ну, разъ буржуа нужецъ «товаръ», то его дѣло и блюсти, чтобы попался ему не линючій, a добротный ситецъ, свѣжій, a не подгнившій кусокъ мяса. Его и дѣло отстаивать регламентацію со всѣми ея взглядами на женское тѣло, какъ иа мясо къ потребленію, Но г. Владимиръ Ж – не буржуа въ такомъ множествѣ своихъ мыслей, что, надо думать, и тутъ y него лишь что-то не вышло въ словахъ, a идейнаго сходства съ Мартино и К° я отъ молодого писателя не ожидаю.

Въ словахъ иногда, бываетъ, что-то не выходитъ. Такъ, я охотно вѣрю г. Владимиру Ж., что онъ или его босякъ совсѣмъ не хотѣли вносить въ ученіе о проституціи аристократической тенденціи искупленія расою илотокъ цѣломудрія дѣвушекъ достаточнаго класса. Однако, оно такъ вышло дословно въ поэмѣ босяка. Продолжаетъ такъ выходить и теперъ въ разъясненіи г. Владимира Ж.: безъ проституціи – «армія спроса, не найдя на рынкѣ арміи предложенія, ринулась бы тѣмъ или инымъ путемъ въ наши буржуазные дома» и т. д. И затѣмъ – красивая декламація Ирмы о жертвахъ общественнаго темперамента, какъ клапанѣ, устроенномъ, «дабы мощь разврата потокомъ по землѣ не разлилась», a иначе, безъ клапана, «вѣчно алчущая страсть» зальетъ, бушуя, всю вселенную. Со смиреніемъ ли, съ гордостью ли за свою роль, высказываетъ Ирма это исповѣданіе, – безразлично, потому что идея «живыхъ клоакъ для излишка половой энергіи», какъ выражается г. Владимиръ Ж., сама уже по себѣ, независимо отъ настроенія Ирмы, – въ высшей степени, аристократически-буржуазная идея, опять-таки усиленно проповѣдуемая регламентаторами во Франціи. Изъ послѣднихъ, д-ръ Мирёръ (H. Mireur) даже провозгласилъ торжественно проституцію необходимою для поддержанія порядка и общественнаго строя. «Безъ проституціи чистота нравовъ исчела бы, и нарушился бы весъ строй. Представимъ себѣ только на одну секунду (!) городъ Парижъ или Лондонъ безъ проституціи и проститутокъ, чтрбы это сталось? Г. Владимиръ Ж. видигь, что ученіе его Ирмы совпадаетъ со страхами цѣломудреннаго врача марсельской полиціи нравовъ почти дословно. И – не о смиренной résignation рѣчь, a о томъ, что въ самой основѣ проституціи лежитъ идея капиталистическаго неравенства, – искупленія или, чтобы не употреблять столь «мистическаго» слова, страховки цѣломудрія богатыхъ развратомъ нищихъ, – которую нельзя скрасить никакими изящными образами и пестрыми словами. Противъ грубой идеи, что проституція предохраннтельный клапанъ общественной безнравственности, спасающій отъ поруганія буржуазную семью, съ негодованіемъ возставала еще сатира Огюста Барбье. У насъ отъ нея съ брезгливостью отказываются даже піэтисты, вродѣ пастора Дальтона. Г. Владимиръ Ж. приравниваетъ своихъ гордыхъ илотизмомъ, проститутокъ къ крѣпостнымъ мужикамъ, которые 50 лѣтъ назадъ могли сказать барину для того мы мякинники, чтобы ваша милость могла купать цыганокъ въ шампанскомъ… Если бы была раса, способная провозгласить о себѣ такое «для того, чтобы», ей нечѣмъ было бы гордиться въ себѣ, пропащая бы эта была раса. Потому, что рѣшительно нелестно чувствовать себя скотомъ, сознательно обрекшимся ѣсть мякину, чтобы другой скотъ могъ купать цыганокъ въ шампанскомъ. И никакою гражданскою провиденціею тутъ утѣшиться невозможно: нечѣму. И русскій крѣпостной мужикъ никогда и ничуть не гордился своею крѣпостью, а, напротивъ, ненавидѣлъ ее всѣми силами своей души. И, ужъ если говорить отъ его имени, то формулу, вложенную въ его уста г. Владимиромъ Ж., надо снабдить знакомъ вопроса – и очень рѣзко: