Я такъ много писалъ, въ послѣдніе годы, по женскому вопросу, что мнѣ распространяться о своемъ отношеніи къ чаемому равноправію женщины и мужчины было бы излишне, если бы не естественное и цѣлесообразное желаніе, свойственное всякому катехизатору: лишній разъ прочитать вслухъ свой символъ вѣры. По моему глубочайшему убѣжденію, женское равноправіе – единственное лекарство противъ язвъ содіальнаго строя, разъѣдающихъ современную цивилизацію одинаково и въ хорошихъ, и въ дурныхъ политическихъ условіяхъ. Нѣтъ политическихъ строевъ, которые не ветшали бы до необходимости обновиться назрѣвшимъ соціальнымъ переворотомъ. Культура ширится, прогрессъ раздвигаетъ свои рамки, стирая грани между старыми сословіями, но соціальная лабораторія неутомима, и глубина жизни поднимаетъ все новые и новые пласты человѣческіе съ заявленіями о законномъ ихъ правѣ на личную свободу, на гражданское равенство, на долю въ контролѣ государственныхъ союзовъ. ХѴIIІ вѣкъ вошелъ въ жизнь съ двумя политическими сословіями, a кончилъ жизнь – съ тремя. Изъ нихъ третье, новое опередило и опустило ниже себя два первыя, старшія. XIX вѣкъ далъ въ наслѣдство XX четыре сословія. Изъ нихъ, опять-таки, новое, четвертое, оказывается наиболѣе жизнеспособнымъ, могучимъ и грозно наступаетъ на три первыя. У насъ въ Россіи это наступленіе уже обострилось повсемѣстно въ ярко выраженныя формы разнообразныхъ революціонныхъ вспышекъ. Въ Европѣ умѣряемое политикою мирныхъ компромиссовъ, оно зрѣетъ, глухо тлѣя и копя тепловую энергію иодъ пепломъ внѣшняго спокойствія. Историческая побѣда четвертаго сословія фатальна. Ее равно безсильны парализовать и пушки, и конституціи. Можно тормозить – нельзя остановить. Можно затянуть сроки – нельзя уничтожить. Міръ отбылъ революцію правъ человѣка и живетъ въ революціи труда.
Слѣдующею міровою революціей прогрессъ выдвинетъ – революцію пола. За революціями равенства въ государствѣ и обществѣ – революція равенства въ семьѣ. Эта революція – на очереди, но она не необходима въ смыслѣ острой классовой борьбы, потому что слишкомъ предвидима. Въ злую необходимость борьбы она можетъ вызрѣть только въ томъ случаѣ, если четвертое сословіе, въ торжествѣ надъ эпохою, пренебрежетъ пятымъ, не подумавъ объ его нуждахъ, какъ, сто лѣтъ назадъ, торжествующее третье сословіе не подумало о нуждахъ четвертаго. Пятымъ сословіемъ, ждущимъ равноправія государственнаго, общественнаго и семейнаго, являются женщины. И это пятое сословіе, конечно, – наиболѣе могучее изъ всѣхъ четырехъ, потому что оно проникаетъ всѣ остальныя. Даже оставляя въ сторонѣ убѣжденія и доводы гуманности, справедливости и прочихъ психическихъ факторовъ и моторовъ прогресса, которые очень хорошо звучатъ, но на большинство изъ нашего брата, мужчинъ, дѣйствуютъ въ женскомъ вопросѣ не сильнѣе, чѣмъ душеспасительное слово на Плюшкина; даже оставаясь на почвѣ сухой логики; даже наблюдая ростъ вѣка только съ эгоистической точки зрѣнія историческаго практицизма, – эпоха наша должна, во что бы то ни стало, вызвать и привить къ жизни равноправіе женщины, чтобы гарантировать отъ экономическаго раздора и краха ту самую новую цивилизацію, которую она стремптся создать: чтобы революція труда, послѣ кратковременнаго торжества, не омрачилась революціей пола. Но все это я весьма часто и подробно развивалъ въ статьяхъ, изъ которыхъ составилось мое «Женское Нестроеніе», a по тому умолкаю, дабы не впасть въ многорѣчіе повтореній.
Одно лишь замѣчаніе. Удивительно, чудотворно летятъ впередъ событія! Когда три года назадъ я печаталъ статьи, доказывая безсиліе всѣхъ современныхъ мѣръ борьбы съ проституціей, потому что къ исцѣленію этой глубочайшей соціальной язвы можетъ быть дѣйствительно лишь одно средство – равенство женщины съ мужчиною въ трудѣ, образованіи, въ семейныхъ, общественныхъ и государственныхъ правахъ, – меня встрѣтили не только ругательства обскурантовъ и стародумовъ, но и недоброжелательная полемика многихъ людей передового образа мыслей. Меня упрекали, что я проповѣдую любовь къ дальнему въ ущербъ любви къ ближнему и чуть-ли не убѣждаю общество къ квіэтизму, отклоняя умы отъ симпатій къ полезнымъ палліативамъ во имя коренныхъ реформъ, невозможныхъ и, во всякомъ случаѣ, чрезвычайно отдаленныхъ. Но вотъ прошло всего два года, и этою коренною реформою, будто бы невозможною и, во всякомъ случаѣ, чрезвычайію отдаленвою, кипитъ вся Россія. Ею возбуждены всѣ русскіе женскіе умы. Вопросъ о государственномъ представительствѣ, выдвинутый для отечества нашего XX вѣкомъ, внезапно оказался въ такой тѣсной смежности и взаимозависимости съ подспудно назрѣвшими требованіями женскаго равноправія, что, даже получивъ счастливое разрѣшеніе, врядъ-ли онъ въ состояніи будеть укрѣпить свои устои, не цементируя ихъ удовлетвореніемъ гражданскихъ запросовъ до сихъ поръ безправнаго пола. Десять лѣтъ тому назадъ о половомъ равноправіи сознательно мечтали въ Россіи едва-ли не сотни женскихъ головъ, – сейчасъ ихъ уже десятки тысячъ. Изъ городовъ въ столицу летитъ вопль женскихъ митинговъ и адресовъ. И вопль этотъ – совсѣмъ не прежній вопль исключительныхъ натуръ женской «эмансиааціи»: кричатъ не «фзминистки», не «синіе чулки», не «семинаристы въ желтой шали и академики въ чепцѣ», – завопила женщина массовая, женщина семьи, потому что – опять повторю одно изъ положеній «Женскаго Нестроенія» – женская равноправность есть экономическая необходимость современной семьи, и безъ трудового равенства супружеской пары, семья осуждена на разрушеніе, ибо становится со дня на день роскошью, обществу все болѣе и болѣе недоступною по заработнымъ средствамъ.
