Ньютон - [30]

Конечно, не имея расшифровки клинописи и иероглифов, не имея данных археологии, тогда еще не существовавшей, скованный презумпцией достоверности библейской хронологии и верой в реальность того, что рассказывалось в мифах, Ньютон ошибался не на десятки и даже не на сотни лет, а на тысячелетия, и его хронология далека от истины даже в том, что касается самой реальности некоторых событий (см. 38, 616).

В. Уистон писал в своих воспоминаниях: «Сэр Исаак в области математики нередко прозревал истину только путем интуиции, даже без доказательств... Но этот же сэр Исаак Ньютон составил хронологию. Первую и основную главу этой хроники он переписывал 80 раз собственноручно, причем каждый экземпляр лишь очень незначительно отличался от другого. Однако эта хронология убеждает не больше, чем остроумный исторический роман, как я окончательно доказал в написанном мной опровержении этой хронологии. О, каким слабым, каким чрезвычайно слабым может быть величайший из смертных в некоторых отношениях» (цит. по: 17, 306—307).

Хронология древности у Ньютона и общая схема века чудес и века естественного хода исторических событий допускают некоторые, впрочем отнюдь не прямые, аналогии с его физическими идеями. Бог, нарушающий чудесами естественные законы бытия, а затем предоставляющий миру развиваться по установленным законам, напоминает бога, который совершает первоначальный толчок, а затем предоставляет планетам двигаться в соответствии с законами инерции и тяготения. Такая аналогия естественна, и, по-видимому, здесь не только аналогия. В обоих случаях Ньютон поручает богу те действия, которые еще не нашли рационального объяснения. Богу предоставляется функция «мастера, заводящего часы». В обоих случаях концепция божественного вмешательства связана с ограниченностью каузальной картины мира. Но здесь и другая, более отдаленная аналогия. Бог, свободно устанавливающий начальные условия движения и в Солнечной системе, и в человеческой истории, невольно ассоциируется с политическим идеалом суверена, который в прошлом не считался с законами, но после их установления лишен возможности их нарушать. Бог Ньютона попадает в зависимость от науки, притом не только от физики, но также от исторической науки. Физика переходит от данного процесса к его начальным условиям: от движения орбит с определенной тангенциальной составляющей к первоначальному толчку. История же от первоначального провиденциального вмешательства в исторический процесс переходит к социальным законам. В историко-богословских трудах Ньютона мы ощущаем какой-то вопрос, направленный к будущему науки, нечто толкающее мысль к переходу через ту грань непознанных начальных условий, за которой наука обретает новое, рациональное объяснение фактов, формирует новые фундаментальные понятия, переходит на новую ступень своего развития.

Пора высказать общее впечатление о Ньютоне как о человеке. Такие итоговые оценки обычно даются в последних главах или на страницах биографий Ньютона. Ньютон умер 20 марта 1727 г. Наружно, в быту, в отношении к людям, он мало изменился, перешагнув через восьмидесятилетие. По воспоминаниям, относящимся к последним годам его жизни, это был невысокий, плотный человек с седой шевелюрой, скромный, благожелательный ко многим людям и вместе с тем отчужденный, замкнутый. И очень простой, без резко очерченной индивидуальности, которую так часто ждут от гения и так редко встречают. Очень рядовой, очень обыкновенный, ничем по внешности не выделяющийся — таково впечатление, которое находишь, а иногда угадываешь в воспоминаниях современников Ньютона. На первый взгляд все это как-то не вяжется с образом подлинного титана, так сильно изменившего своими идеями картину мира, а с ней и человеческую цивилизацию в целом. Но только на первый взгляд. Потом начинаешь чувствовать, что именно таким и должен был казаться создатель аксиом движения, теории тяготения, дифференциального исчисления.

Конечно, Ньютон не был рядовым англичанином. Но он был типичным англичанином второй половины XVII и начала XVIII в. Так называемые типичные черты англичанина — результат всей многовековой истории Англии. Эти типичные черты, запечатленные в психологии, манерах поведения, традициях, склонностях, привычках англичанина, как-то связаны с научным подвигом гения. Можно ли обнаружить подобную связь того, что приписывается типичному англичанину и что отражено в сотнях характеристик, исходящих от самих англичан и от иностранцев, а также в художественной литературе, с тем, что можно назвать анатомией гениального открытия? Можно ли провести какую-либо аналогию между майором Томсоном в известной книге французского писателя П. Даниноса пусть даже перенесенным из нашего времени в XVII в., и Ньютоном? Иными словами, может ли гений оказаться типичным англичанином?

Прежде всего рассмотрим само понятие типичности. Как уже говорилось, чем глубже и шире отображение эпохи мыслителем, тем в большей мере оно усиливает его индивидуальность, неповторимость, несводимость к общему. Но и историческое прошлое и современная эпоха всегда запечатлены в чем-то типичном для страны, для ее обитателей.