Ньютон - [29]

Иные выводы следуют из ньютоновского варианта исчисления бесконечно малых. Это прежде всего идея реальной континуальной субстанции. Такой субстанцией является поле. В теории Фарадея исходным понятием служит поле как континуальная физическая реальность, а дискретным частицам предоставляется роль простых окончаний силовых линий. Если в рамках математики ньютоновский и лейбницевский варианты эквивалентны и здесь существует проблема приоритета, то их физические интерпретации различны.

Перейдем теперь к другой области научных интересов Ньютона, далеко не очевидным образом связанной с остальными. Хотелось бы несколько оправдать подобные переходы в глазах читателей.

Они соответствуют действительной логике интересов Ньютона, осложненной внешними событиями. Внутренняя логика научной мысли Ньютона характеризуется параллельной разработкой вопросов математики, механики, физики, химии, а также богословских проблем. Наряду с научными занятиями Ньютон выполнял административные обязанности в университете, парламенте, Монетном дворе, Королевском обществе. Нельзя сказать, что различные интересы ученого не пересекались. Однако в этом отношении не только Ньютон, но и другие мыслители XVII в. отличались от ученых и XV—XVI и XVIII—XIX вв. Основой энциклопедизма мыслителей итальянского Возрождения были недифференцированность познания и неразделенность критериев истины, добра и красоты. Истинным считалось то, что служило людям, было добром, и то, что было прекрасным. Это представление о прикладной функции познания и о его эстетической ценности было основой подлинного слияния практической деятельности, научного мышления, охватывающего всю Вселенную во всех ее модусах, и художественного творчества. Микеланджело и Леонардо считали свое художественное творчество, научные идеи и результаты прикладных исследований чем-то единым.

Ученые XVIII—XIX вв., как правило, занимались какой-либо конкретной, ограниченной областью науки, а посторонние интересы были для них чем-то логически не вытекавшим из основного предмета исследований. У Ньютона параллелизм в научной деятельности вытекал прежде всего из основной коллизии его творчества. Оптика и химия отделились у него от механики, поскольку последняя получила однозначную форму «физики принципов», а микромир и свет стали областью гипотетических моделей (оговорки об условности этих моделей не стерли появившуюся грань, а лишь подчеркнули ее). Разграничение математики и физики нашло отражение в отказе Ньютона от обоснования теории тяготения с помощью метода флюксий — основного результата его математических исследований.

Почему богословско-исторические исследования Ньютона проводились независимо от его естественнонаучных и математических идей? На этот вопрос мы уже в сущности ответили. Ньютон не дал естественнонаучного, соответствующего запросам естественной религии обоснования теизма. Наука питала деизм Вольтера, а позднее атеизм Гольбаха, Дидро и Ламетри. Несмотря на теистические декларации в «Началах» и в переписке Ньютона, теизм не стал выводом из классической механики. Отсюда — потребность в ином обосновании. Ньютон ищет его в Библии. Казалось бы, это возврат к scripta. Но нет, Библия оказывается объектом исследования. Она должна быть подтверждена историческим анализом, причем рационалистическим и опирающимся на факты. Богословский анализ бытия бога превращается в историко-богословский.

Ньютон был убежден в истинности Библии, но он полагал, что многие тексты, включенные в нее, могут быть иносказаниями или искажениями первоначального текста. Какие исторические источники привлекает Ньютон для сопоставления с Библией?

В основных историко-богословских трудах Ньютона собраны фантастические по объему исторические материалы. Это плод сорокалетнего труда, напряженных поисков, огромной эрудиции. В сущности Ньютон рассмотрел всю основную литературу по древней истории и все основные источники, начиная с античной и восточной мифологии. Среди произведений, написанных в 90-х годах, мы встречаем трактат «О двух важных искажениях текста Священного писания». Здесь подвергаются критическому анализу латинские переводы текстов из апостольских писаний, где говорится о триединстве бога. Ньютон считает их прямым искажением более ранних текстов, в которых не упоминается о троичности. Ньютон — сторонник идеи единства бога, унитарианец, разделяющий арианскую ересь, отрицающий божественность Христа. Епископ Горслей, который редактировал изданное в 1785 г. собрание сочинений Ньютона, сопроводил трактат примечанием: «Содержащуюся здесь инсинуацию, будто учение о триединстве не вытекает непосредственно из слов, предписанных обрядом крещения, мы не ожидали бы найти у писателя, не принадлежащего к социнианам». Л. Т. Мор, выпустивший в 1934 г. биографию Ньютона с включением цитат из неопубликованных рукописей ученого, приводит прямые доказательства его отказа от догмата триединства бога и от догмата божественности Христа (см. 38, 608—648).

Для Ньютона Библия в ее первоначальном виде — результат непосредственного божественного откровения, порождение времени чудес, когда бог вступал в общение с людьми и нарушал естественный порядок. Но с того момента, когда законы бытия были установлены, ход событий подчинен им. Задача историко-богословских работ Ньютона — привести в соответствие с Библией древнюю историю Египта, Передней Азии, Греции, Рима, сократить хронологические рамки истории древности, чтобы избежать упоминания о событиях, предшествующих библейскому сотворению мира, уложить историю в библейские рамки. Ньютон привлекает текстологическую и филологическую критику, астрономические расчеты, связанные с солнечными затмениями, изучает необъятную литературу, проявляя изумительную изобретательность в новых интерпретациях исторических событий, чтобы сократить хронологию древности. Ему кажется, что эта новая, согласованная с библейской канвой хронология достоверна. «Краткую хронику» Ньютон заканчивает словами: «Я составил эту хронологическую таблицу, чтобы привести хронологию в согласие с ходом естественных событий, с астрономией, со священной историей и с самой собой, устранив многочисленные противоречия, на которые жаловался уже Плутарх. Я не претендую на то, что эта таблица точна до одного года. Здесь возможны ошибки в пять или десять лет, может быть кое-где и в двадцать, но не намного больше» (17, 306).