Ньюгейтская невеста - [25]

– Дорогая моя!

– Пусть это беспокоит ханжей! – Маленькая пухленькая женщина вновь разразилась слезами. – Но он женат, Огастес! И его жена…

– Она мне не жена, – прервал Даруэнт. – Ее ожидает сюрприз. Малберри!

– Что, Дик?

– Разве брак нельзя аннулировать, поскольку супружеские отношения так и не были осуществлены? Этот термин всегда меня забавлял.

– Аннулировать можно. – Малберри нахмурился. – Но у меня был разговор с этим старым лисом Крокитом.

– Ну?

– Дедушка вашей драгоценной Кэролайн, – объяснил адвокат, – предусмотрел все. В случае аннулирования брака, разрыва, даже развода, подтвержденного парламентским актом, что почти невозможно, она лишается наследства. Неужели вы не понимаете, что Кэролайн будет сопротивляться изо всех сил?

– В таком случае, – заметил Даруэнт, – нам лучше первыми начать боевые действия.

При мысли о Долли его каждый раз охватывал страх перед операцией. Конечно, этот хирург достаточно опытен, но, когда пациент лежит привязанным к столу, даже алкоголь или лауданум[59] не могут умерить боль.

– Если болезнь Долли не… серьезна, – обратился он к супругам Роли, – вы согласны переехать на Сент-Джеймс-сквер и заботиться о ней? Театр все равно закрыт, и среди лета у вас вряд ли есть там какие-то обязанности.

Даруэнт не понимал причины наступившего молчания.

Канарейка в клетке, свисающей с гнилых досок потолка, начала тихо петь. Супруги обменялись взглядами.

– Очевидно, Дик, Долли не рассказала вам, – медленно заговорил мистер Роли.

– О чем?

– У меня больше нет обязанностей в театре. В конце апреля меня уволили. Можно сказать, с позором.

– Простите мою нескромность, но… как же вы жили с тех пор?

– Честно говоря, Дик, осталось у нас немного. – Мистер Роли избегал его взгляда. – Два фунта восемь пенсов и три фартинга. Мы с Эммой, как последние моты, потратили сегодня пять пенсов на выпивку. – Темные глаза старика блеснули под дрожащими веками. – А вы, Дик, просите нас переехать вместе с Долли как о великой чести! Вы умеете заставить человека не чувствовать себя никчемным, благослови вас Бог!

Миссис Роли отвернулась к окну, чтобы спрятать лицо.

– Не чувствовать себя никчемным, – с горечью повторил Даруэнт. – Почему вас уволили?

Огастес Роли выглядел виноватым. Величавой позы как не бывало. Подняв руки, способные так быстро превратить бутафорский королевский трон в реальный, он посмотрел на них и снова опустил. Позади него слышались заливчатые трели канарейки.

– Я имел неосторожность пролить краску на сапог джентльмена, который шел в артистическую. Он едва взглянул на меня, и я надеялся, что это осталось незамеченным. Но мне сообщили, что он и его четверо друзей подали пять жалоб. Что могла сделать дирекция?

– То, что я не могу упомянуть в присутствии миссис Роли, – ответил Даруэнт. – Могу я узнать имя этого джентльмена?

– Боюсь, он вращается в более высоких сферах, чем наши. Его зовут Бакстоун. Сэр Джон Бакстоун.

Часы на прогнувшейся каминной полке с хрипом пробили половину шестого.

Даруэнт застыл как вкопанный, придерживая рукой серую накидку на левом плече. Его взгляд, внезапно испугавший Эмму Роли, скользнул по циферблату, отметив время, и вновь устремился на мистера Роли.

– Значит, у сэра Джона Бакстоуна имеются целых четыре друга?

– Они его обожают, Дик. Но к чему об этом говорить. В Лондоне нет человека, который бы не боялся сэра Джона.

– Полегче, Дик! – опять вмешался Хьюберт Малберри. – Сядь и успокойся.

В дверях спальни появилась внушительная фигура мистера Херфорда.

– Милорд, – заговорил хирург, заставив супругов Роли обернуться, – вы хотели знать, нуждается ли пациентка в операции. Позвольте вас заверить, в этом нет надобности.

Колени Даруэнта ослабели от чувства облегчения. Ему пришлось последовать совету мистера Малберри и опуститься на стул.

– Значит, вы считаете ее болезнь не… серьезной?

– Безусловно, милорд, – сухо отозвался мистер Херфорд, – если только не относиться серьезно к простому несварению желудка, которое, увы, может атаковать любого из нас.

– Благодарю вас! – Даруэнт откашлялся. – А как же жар и боль?

Мистер Херфорд колебался, закатив глаза и поджав губы.

– Боль, похоже, сосредоточена здесь. – Он прижал руку к правой стороне низа живота. – Но ее нужно рассматривать в связи с другими симптомами. Если пациент и нуждается в операции, то еще неизвестной медицинской науке. – Его глаза весело блеснули. – Но мы считаем такое крайне маловероятным, милорд.

Даруэнт, будучи агностиком, вознес про себя благодарственную молитву.

– В то же время, – продолжал мистер Херфорд, – я должен признать, что некоторые симптомы меня не то что тревожат, но… озадачивают.

Даруэнт встал и поднял шляпу, которую, войдя, бросил в углу комнаты.

– Как вы думаете, ей повредит переезд в другое место?

– Конечно нет! Думаю, это пойдет ей на пользу.

– Не будете ли вы так любезны, мистер Херфорд, сопроводить ее?

– Почту за честь, милорд.

– Благодарю еще раз. – Даруэнт повысил голос: – Мистер Малберри!

– Жду ваших указаний, милорд, – отозвался адвокат, копируя манеру речи мистера Херфорда. – Но возможно, я поторопился предложить… Будьте осторожны, Дик!

– Возьмите мою коляску, – проигнорировал предупреждение Даруэнт, – и отвезите всех в дом 38 на Сент-Джеймс-сквер. Я поеду в клуб «Уайте» в наемном экипаже и вскоре к вам присоединюсь. Мои дела не должны занять много времени.