Ныне и присно - [139]
Шабанов потряс головой, потер воспаленные от долгой бессонницы глаза… «Ни хрена… топает, мечом размахивает, орет что-то… нет, не разобрать… или все-таки морок? Как бы еще проверить?»
Сергей обнажил запястье, от души прикусил кожу…
«Ух, мать-перемать! Больно же! — вопль едва не вырвался из груди. — Не сплю… выходит… и впрямь Пекка!»
Застилавший разум туман усталости моментально рассеялся. Мир стал кристально ясным, полярная ночь — прозрачными осенними сумерками. Мысли неслись холодные и острые, как самострельные болты.
«Почему он один? Почему ломит по лесу одуревшим кабаном? Сошел с ума? Ищет смерти?»
Сергей поднял самострел, прицелился…
«Самострел добрый — низкий поклон воеводе Загрязскому. На сто шагов болтом любую кольчугу, как бумагу… Ну давай, давай, подходи…»
Весайнен метался от дерева к дереву, колотил мечом по стволам — аж щепки летели, — брызгал слюной, орал угрозы на шепелявом русском…
«…тронулся умом человек — тренькнуло что—то в голове, и пошел с елками воевать… странно однако, что выцелить не получается — то за дерево нырнет, то за камнем спрячется… Так и хочется выйти, да треснуть по башке, чтоб не крутился. Или вовсе живьем взять… Выйти?.. ВЫЙТИ?!»
Сергей тихо выдохнул, опустил самострел.
«Вот что каянец удумал. Бери Пекку тепленького — чтоб в цепях, как зверюгу. Себе на славу, народу на потеху. Как не выйти, не огреть дурня поленом по темечку?»
Медленно и плавно, чтоб не выдать себя неосторожным движением, Шабанов отполз за полузанесенный снегом валун и перевел дух.
«Ведь едва не купился. Боец из меня против Пекки считай никакой, сожрал бы меня каянец, как щука гольяна. Ну ничего, теперь мы еще посмотрим, кто кого слопает!»
Шабанов лег щекой на снег, по ложбине прокатилось глумливое улюлюканье, хохочуще отразилось от дальних скал. Минуту спустя он рискнул выглянуть из-за камня — Весайнен, с тем же безумным ором, бежал в конец ложбины. Грамотно бежал — от укрытия к укрытию, не подставляясь, но выманивая.
«Побегай, побегай… — хмыкнул Сергей, а я пока на сопочку заберусь… спокойненько, не торопясь…»
Весайнен добежал до конца долгого, в пяток верст, распадка, заозирался. Проклятая русская росомаха снова исчезла. Как утром, как вчера, как позавчера… Издевается… Заманивает… Его, Пекку, перехитрить хочет…
Весайнен привычно выхватил меч — без малого сажень доброго железа, прокрутил разогревая мышцы.
— Кте ты, Росомаха? — выкрикнул он. Слова перемежались гулким хохотом. — Тафай сюта, я путу тепя рупить! Ты — мясо!
На ответ он не надеялся — надеялся увидеть взбешенного оскорблениями русского… или двух… да хоть трех! Не родился еще русс, способный драться с ним на равных! Ну?!
Скатившийся с крутого склона сопки чуть надтреснутый юношеский голос прозвучал оглушительной пощечиной:
— Сено к лошади не ходит, Пекка. Я тебя здесь подожду!
Что голос знаком, Весайнен сообразил, преодолев большую часть подъема. Впрочем, мысль тут же вылетела из головы знаком, не знаком… какая разница? Проклятая Росомаха, решив, что добыча вконец ослабла, выпрыгнула из засады!
Склон постепенно становился положе, превращался в безлесное гладкое, как стол, плоскогорье с разбросанными тут и там валунами…
Весайнен сбавил шаг, дыхание клокотало, словно в легких бродило пивное сусло. Забрызганная слюной борода смерзлась, скрежетала о кольчугу. В ушах звенели колокола недавно выстроенного в Оулу собора…
Росомаха ждала. Темный горбатый силуэт на фоне искрящегося в лунном свете снега. Ждала, держа в руках короткий, совсем не страшный меч… ждала молча, не двигаясь с места.
Весайнен настороженно остановился. Глаза сузились, пытаясь высмотреть припрятанный самострел… «Почему он стоит? Почему не бежит навстречу? Может, оружие спрятано у ног? Недаром же там лежит срубленная еловая лапа? Еще одна засада. Надо выманить зверя на открытое место. Сюда, где снег не истоптан, не тронут…»
— Эй, Росомаха! — крикнул Весайнен. — Сачем стоять? Ити и фосьми меня!
Силуэт выпрямился… сделал пару шагов… неуверенных, словно противник совершенно обессилел… Еще одна ловушка? Или враг потому и показался, что лишился сил? Может быть его ранили хуторяне? Весайнен знал местных бондов: старший из братьев настоящий воин. Наверняка так и есть. И теперь издыхающий зверь хочет погибнуть в бою? Хорошо!
— Росомаха не мошет хотить? — издевательски спросил он.
— Могу… я все могу, — хрипло отозвался русский, упрямо тряхнув головой.
Капюшон печка свалился за спину, по плечам разметались русые волосы, свет молодой луны лег на изможденное лицо…
— Berserk?! — Весайнен неверяще ахнул. — Thu?! /Берсерк?! Ты?! (древнешведск.)/
— Я, Пекка, я… — отозвался Шабанов. Меч в руке поднялся в боевую позицию, но кончик его предательски дрожал, выдавая слабость юноши.
— Теперь я понимаю, кто дефка крал… — пробормотал Весайнен. Главная нелепость недавнего нападения разъяснилась.
Нет у щенка никакого арбалета. Если и был — ему сейчас тетивы не натянуть! И это Росомаха? Та самая, которой он так страшился? От призрака которой шарахались ватажники?
Весайнен зло оскалился и безбоязненно зашагал навстречу Шабанову. Меч крутился, высвистывая зловещую песнь смерти.
Наш мир от абсолютного зла отделяет лишь очень тонкая грань, и большинство людей в погоне за наживой, сами того не замечая, ежедневно делают эту грань еще тоньше. Зло приходит в наш мир все чаще, и проявления его все отвратительней. Лишь горстка храбрецов, именующих себя Серыми Ангелами, противостоят этому, но до победы еще очень далеко. Ведь Брызги зла разлетаются повсюду.
Остров Майорка, времена испанской инквизиции. Группа местных евреев-выкрестов продолжает тайно соблюдать иудейские ритуалы. Опасаясь доносов, они решают бежать от преследований на корабле через Атлантику. Но штормовая погода разрушает их планы. Тридцать семь беглецов-неудачников схвачены и приговорены к сожжению на костре. В своей прозе, одновременно лиричной и напряженной, Риера воссоздает жизнь испанского острова в XVII веке, искусно вплетая историю гонений в исторический, культурный и религиозный орнамент эпохи.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».