Ныне и присно - [108]

Шабанов перехватил под мышки готового сомлеть Рому, рывком вздернул на ноги. Кабанчик мертвенно побледнел, вместо слов изо рта вылетала мелкая частая икота, сломанная в запястье рука висела снулой рыбиной.

— Держи! — рявкнул Шабанов, толкая кабана к машине.

Рома, подвывая голодным упырем, сделал неверный шаг… У Вадика сдали нервы. Из дула револьвера с грохотом вылетел полуметровый язык пламени. Рому всколыхнуло, как потревоженный студень. Снова завизжали девицы.

«Почку тебе?» Второй раз выстрелить хлыщу не удалось тяжелый кулак Шабанова смахнул с аристократической рожи надменность… и другие возможные мины — сложно пользоваться мимикой с выбитыми зубами, свороченной челюстью и стремительно заплывающим глазом.

— Эк у меня здорово получилось! — неподдельно удивился Тимша. — А если еще разок?

Удар в подвздошье бросил хлыща на капот, револьвер укатился под машину. Тимша сгреб в кулак ворот модной рубахи, заставил «хозяина жизни» сесть.

— Это я за себя рассчитался, — пояснил Шабанов. — А за пацана под колесами, за девушку сбитую разве платить не надо?

Следующий удар вонзил мажорного Вадика в покрытое трещинами лобовое стекло. Триплекс не выдержал, сложился бумажной салфеткой, тело по пояс нырнуло в салон. Красотка с коровьими глазами, зажимая рот, выметнулась из машины. Платье от всемирно признанного кутюрье порвалось, а через секунду и вовсе превратилось в заблеванную тряпку. Улицу затопил невообразимый коктейль из запахов рвоты, шикарного парфюма и выпивки. Визг в салоне звенел циркулярной пилой — желудок второй оказался крепче разума.

Тимша оглянулся — шагах в десяти собралась толпа, однако мешать ему никто не собирался. Более того, из толпы издевательски крикнули девицам:

— Не нравится? Ничо, вам, стервям, полезно!

«Ну, вроде навел порядок… — злость неохотно уступала место гордости за качественно выполненную работу. — Надо бы пострадавшим помочь».

— Чего вылупились? — окрысился Тимша на зевак. — Эвон, пацан встать не может, а вы тут варежки поразевали!

К лежащему у стены мальчишке бросились сразу трое. Шабанов перемахнул сугроб, по колено увязая в свежевыпавшем снегу, пробился к отброшенной ударом капота девушке.

Рябины вдоль дороги стояли высокие и кустистые — с одного корня полудюжина стволов. Густые и резкие, как пролитые чернила, тени скрывали лицо пострадавшей. До неузнаваемости перепачканное текущей из разбитого носа кровью лицо.

Девушка не шевелится, ноги в латаных сапожках непристойно раскинулись, юбка задралась, обнажив длинные трикотажные панталоны, куртка — дешевый китайский пуховик, — съехала к горлу, рот приоткрыт, с губ срываются призрачно-слабенькие облачка выдыхаемого пара…

«Как быть-то? — растерялся Тимша, от греха подальше, прикрыв подолом юбки девичьи колени. — Вдруг у нее сломано чего? Тогда шевелить нельзя!» Облачка пара над губами становились все прозрачней и прозрачней… «Искусственное дыхание надо, вот что. Иначе каюк девке!»

Тимша оперся на локоть, прижался к холодным губам, воздух потек в девичьи легкие. «Теперь назад выжимать…» Чувствуя что неудержимо краснеет, Тимша положил руки на девичью грудь, надавил. Под ладонями мягко спружинило. Уши вспыхнули таежным пожаром. «И так, пока не очнется?!» — смятенно подумал Шабанов.

После третьего цикла девушка прерывисто вздохнула, чуть заметно блеснули приоткрывшиеся глаза… Тимша, для профилактики и закрепления успеха, еще раз прижался к ее губам… Когда же он приподнялся, девушка слабо улыбнулась, прошептала:

— Я знала, что ты в меня влюбишься! Еще на рынке знала!

«Ольга?!» Тимша ощутил, как неистово заколотилось сердце, по телу прокатилась горячая волна… «Чего взвился? тут же одернул себя Шабанов. — Тоже мне, знакомая. Всего и знакомства — часок с небольшим. Вспоминать не о чем. И сама она рядом с Ларой — мыша серая!..»

Девичьи груди, будто нарочно, ощутимо толкнулись в ладони, моментально став пышнее и… жарче. Тело Шабанова пронзил электрический разряд. «Поди ж ты, как зацепило…» непроизвольно отдернувшись подумал он.

— Ты, это… не шебуршись, — в голосе прорезалась несвойственная Тимше хрипотца. — Вот-вот «скорая» приедет…

— Я… не шебуршусь… — слабо улыбнувшись прошептала Оля. — Это ты прыгаешь…

Тимша поперхнулся, закашлялся.

Неизвестно, чем бы закончился диалог, если бы с тротуара Шабанова не окликнул пьяноватый голос:

— Эй, малый! Вали отсюда — менты бегут!

«Что мне менты?» — взбрыкнул было занятый мыслями о девушке Тимша, но чувство самосохранения поступило по-своему, отбросив его в толпу собравшихся вокруг «девятки» зевак.

Крикнувший «менты бегут!» малость ошибся — вышедшая из подъехавшего «уазика» пятерка надвигалась неспешно и уверенно. Как немецкие «тигры» на расстрелявшую боезапас артбатарею. Квадратноплечие детины в камуфляже, с несмываемой печатью всесилия на кирпичных физиономиях. Тяжелые взгляды давили зевак асфальтовыми катками. Народ невольно попятился.

Заметив состоящий из трех шестерок номер автомобиля сержант что-то негромко пробормотал. На лице старшего группы, чьи плечи украшали «полевые» мягкие погоны с парой лейтенантских звездочек, отразилась смертельная тоска.