Нуреддин - [13]
Никогда еще в доме Рагима не было так весело. Молодые голоса и беззаботный смех заглушали звуки тары.
К вечеру гости стали расходиться. Нуреддину захотелось немного освежиться, погулять по городу, и он ушел с товарищами. Вечером, когда вся семья сидела за чайный столом, он вошел в комнату и взволнованно сказал:
— Отец, я привел гостью. Прошу принять ее.
— Твои гости — наша радость, — ответил Рагим.
— Знаю, отец, но моя гостья... Боюсь, что вы ее не примете.
— Почему же? Пусть войдет.
Нуреддин вышел и скоро вернулся, ведя за руку какую-то нищенку.
— Мама, ты знаешь, кто эта женщина? — спросил он Рахиму.
— Гюльпери! — вскрикнула Бахар, и в глазах ее вспыхнул огонь гнева и мести.
— Да, это Гюльпери. И вот, посмотри теперь, как я отомщу ей. — Нуреддин повернулся к своей бывшей мачехе и опекунше:
— Все те муки, все страдания, которые ты причинила мне, я прощаю тебе, Гюльпери. Поверь, в сердце моем нет ничего, кроме жалости. Услышав это, Гюльпери с плачем бросилась к ногам Нуреддина.
— За все твои муки и страдания бог наказал меня так, что я осталась без хлеба, без крова, и в этих лохмотьях скитаюсь по улицам.
Нуреддин поднял ее на посадил на стул. Она плакала и говорила:
— Правда, я хотела завладеть твоим наследством, но я не желала твоей смерти. Это Амираслан уговорил меня. Это он задумал бросить тебя в колодец.
— Не потому ли ты и меня оставила в городе, не взяла с собой в деревню? — гневно воскликнула Бахар.
— Успокойся, Бахар! — остановил ее Нуреддин. -Дай ей договорить.
И Гюльпери продолжала:
— Когда нашли твою шапку, мы решили, что ты утонул в реке. Бедный твой дедушка Имамверди не вынес этого, умер с горя.
Юноша глубоко вздохнул.
— Так мы и стали хозяевами твоего имущества...
— И оно пошло вам в прок? — спросила Бахар.
— Нет, Бахар. Через два года ничего не осталось, Амираслан все проиграл в карты. Потом он продал дома и в городе и в деревне, и эти деньги тоже промотал. Меня прогнал, а сам ушел с шайкой разбойников. Грабил народ несколько лет, потом его поймали и повесили.
— Да, верно пословица говорит, — вставила Бахар, — повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить.
Гюльпери продолжала свой рассказ.
— Я вышла замуж за одного человека. Он привез меня в город, бросил, а сам скрылся, неизвестно куда. Пришлось мне просить милостыню. Один только бог знает, столько я пережила!
Она опустила голову и горько заплакала.
— Не плачь, Гюльпери! Ты была женой Гаджи-Насира и мачехой Нуреддина. Ради них я прощаю тебе все, оставайся у нас, — сказал Рагим и повернулся к Нуреддину: — Сын мой, теперь я спокоен. Сегодня я увидел плоды своего воспитания. Я усыновил тебя, но не считаю это подвигом, потому что я лишь за добро отплатил добром. Это может сделать каждый человек. А ты поступил лучше, ты на зло ответил добром.
Гаджи-Самед кончил.
— А теперь решайте сами, мои дорогие, чей рассказ лучше, — сказал он, обращаясь к притихшим и взволнованным детям.
— Конечно, твой. Твой рассказ самый интересный, — ответили, не задумываясь, Мамед к Фатьма.
