Нулевой цикл - [47]

— Чего говорить, сбежал… — виновато вздохнул Денис. Думал, сбежал — и точка. А они, проклятые, стали мне по ночам сниться. Вот и сегодня, пока ты не разбудил, я все муфты подвертывал. Я подвертываю, а вода все дорогу находит. Я подвертываю, а она течет, чертова мельница. И потом дома-то, на трубах, дед, отец, сестренки, друзей сколько. Знаешь, как они вкалывают? Будь здоров. И получается — никуда мне от этих труб не деться.

— Ну-с, а как же тогда с ионной проводимостью? — кривя губы в усмешке и неторопливо надевая плащ, подковырнул профессор Дениса. — Для чего же мы фразу подчеркивали?

— Так в том-то и все дело! — Турчак поднялся на ноги. — У меня же теперь своя идея появилась, цель какая-никакая.

— Да? Любопытно, какая, если не секрет?

— Попробую избавить человечество от труб.

Благов так и застыл с наполовину застегнутым плащом.

— От каких еще труб? Чего ты мелешь, Турчак?

— Да вот же, чего говорить, на которых я работал. Ну, по которым вода течет. От водопроводных то есть. Вы представляете, сколько их на земле? А сколько их каждый год из строя выходит? Сотни тысяч тонн металла, сотни тысяч магистральных километров. Их ржа поедает, всякой пакостью забивает. На одной только замене миллионы людей работают.

— Постой! — властным жестом Благов прервал словоизлияние Дениса. — Постой, Турчак, не тараторь. Ты, что же, собираешься избавить человечество от водопроводов?

— Не-е-е, что вы! Не от водопроводов, а от труб.

— Позволь, но без труб… А как же вода потечет?

— По проводам, — я впервые видел Дениса жестикулирующим. — По проводам с ионной проводимостью, — уточнил он.

Профессор обессиленно опустился на стул, на его землистом лице выступила испарина. Мы с Денисом подскочили к нему, но он властно остановил нас ладонью.

— Ничего, со мной это бывает. Сейчас отпустит… Так я слушаю тебя, Турчак, — подавив приступ боли, Благов осторожно выпрямился, голос его окреп. — Говори же, говори. Ну?

— Так поток ионов же…

— Не мямли, Турчак!

— Когда я работал с лентами и увидел воду, я и подумал: поток ионов — это поток самого вещества. Как вы тогда на лекции говорили, помните? Остается решить эту проблему практически, заставить воду течь по проводу. Вот она сегодня и потекла в вашем дефектоскопе.

Благов окончательно справился с приступом боли. Он нашарил в кармане и торопливо проглотил таблетку, поискал глазами, нет ли в комнате воды. Воды не было. Он перевел глаза на Дениса и в них было столько дружелюбия, столько теплоты, что я снова остро позавидовал своему другу.

— Как тебе все это нравится, Ковин? — неожиданно обратился ко мне Благов. — Ожидал ты что-нибудь подобное от этого лоботряса?

Я только пожал плечами.

— Да ведь он и сам не догадывается, на что замахнулся, в голосе профессора звучали металлические нотки. — Этот вахлак собирается совершить техническую революцию в снабжении человечества водой. Только и всего. А говорит так, словно собрался вагон с капустой разгружать.

На минуту в комнате воцарилось молчание.

— Я ведь что еще подумал, Аркадий Алексеевич, — первым заговорил Денис, — ведь каким бы ни был запоганенным и засоленным источник, а по проводам потечет к людям чистейшая водица. Отпадет нужда в очистных сооружениях, так же? Ионную-то проводимость можно сделать сколь угодно избирательной. А во сколько раз будет проще и дешевле тянуть кабели, нежели прокладывать трубы! И никакой тебе ржи, никакой замены!

— Ишь ты, размечтался, — поморщился Благов. — Вот я сейчас спущу тебя с небес на землю. По твоим-то проводам потекут ионы. Ионы, дорогой! — Благов назидательно поднял палец. — Соединяясь на выходе, они породят капли воды. И когда-то ведро накапает… А? Что скажешь?

— Чепуха, чего говорить, — отмахнулся Денис. — Вы забыли о скорости, с которой потекут ионы, — она будет в десятки тысяч раз выше скорости движения воды по трубе.

Благов, сдаваясь, поднял обе руки.

— Но у ионной проводимости будет еще и другое преимущество, — снисходительно продолжал Денис, — она позволит качать воду непосредственно из воздуха. Ведь, собственно, что произошло сегодня в вашем дефектоскопе? Ваш гольмиевый детектор поглощал ионы водорода и кислорода из воздуха, а на выходе соединял их друг с другом, превращал в воду.

— Довольно, Турчак, довольно!

Благов медленно поднялся на ноги, постоял напротив Дениса, глядя ему прямо в глаза. Я видел, что он порывается что-то сказать, да никак не может заставить себя. Губы у него вздрагивали, а глаза сияли. Профессор не походил на привычного нам Благова — вечно раздраженного, перемогающего свою болезнь. Сейчас он словно исцелился от всех своих недугов, стал будто выше и шире в плечах, стал воплощением неведомого для меня торжества.

Так ничего и не сказав, профессор ткнул Дениса кулаком в плечо, повернулся и направился к дверям. Уже в дверях он оглянулся на Дениса.

— Зайди проститься, — буркнул он. — Слышишь?

Денис утвердительно мотнул головой.

Благов растворился в темноте коридора. Мы остались вдвоем с Денисом и долго молча смотрели вслед профессору. Нас окружало безмолвие спящего студенческого общежития.

ДИЛЕТАНТКА

Врач пришел после полудня. Это оказалась невысокая, крепко сложенная молоденькая женщина с остреньким подбородком и с большими очками в металлической оправе, спокойная, неторопливая. Сильно увеличенные толстыми стеклами очков, зеленые глаза ее излучали такую доброту, такое участие, что от одного только этого взгляда Андрей почувствовал несказанное облегчение.