Нулевая версия - [7]

— Нож был у вас? — тихо спросил Соснин.

— Такими игрушками не балуюсь...

* * *

Кадырханов любил эти вечерние часы, когда наконец переставал трезвонить телефон, да и сотрудники уже не так часто входили в кабинет. Можно было спокойно обозреть прошедший день со всеми его происшествиями. А за день их случалось немало. Бывали, конечно, и крупные происшествия, но последнее время больше беспокоили маленькие ЧП. Вот сегодня, например, пришел один гражданин, очень взволнованный, и говорит: «Куда это милиция смотрит, никакого порядка!» Оказывается, на улице, где расположен райотдел милиции, днем не выключают уличное освещение. Вот тебе и чрезвычайное происшествие! Вспомнив этот случай, Кадырханов невольно усмехнулся: неплохой урок по охране народного достояния!

Чаще всего Кадырханов занимался вечерами разбором поступившей за день почты. Долгие годы работы в милиции приучили его внимательно относиться к любым сообщениям. Сколько раз бывало, что незначительный на первый взгляд факт при тщательной проверке приводил к раскрытию тяжких преступлений. Но не только с профессиональной точки зрения относился Кадырханов к письмам граждан. Читая их, он чувствовал биение пульса района во всем многообразии жизненных ситуаций. О чем только не писали люди! С горестями и радостями обращались они в милицию, потому что верили ей. Это людское тепло согревало, придавало силы, делало особенно значительным нелегкий милицейский труд.

Сегодня внимание Кадырханова привлекло одно письмо, в котором сообщалось, что заведующий магазином № 17 Азизбеков живет явно не по средствам. «Жена Азизбекова, — писали в письме его соседи, — хвастается, что магазин ее мужа — «золотое дно». Наверное, это на самом деле так. Азизбеков работает один, имея четырех иждивенцев. Часто покупает ценные вещи. В квартире Азизбековых без конца пьют, гуляют...»

Отодвинув письмо, Кадырханов потянулся к телефонной трубке.

— Рустам Каримович? Еще не ушел? Зайди, пожалуйста, посоветоваться надо.

Через несколько минут в кабинет начальника милиции вошел невысокий седоватый начальник ОБХСС Хафизов.

— Познакомься, пожалуйста, с этим письмом.

Кадырханов протянул майору синий конверт и, выждав, пока тот ознакомится с содержанием письма, спросил:

— У вас что-нибудь имеется на этого Азизбекова?

— Нет, это первая ласточка.

Внезапная инвентаризация, проведенная на следующий день в магазине № 17, выявила крупную недостачу. Азизбеков объяснить причину ее образования не мог. Не могли объяснить и другие работники магазина. Некоторая надежда забрезжила лишь после беседы с практиканткой Лолой Каршиевой. Она рассказала, что накануне инвентаризации случайно услышала часть разговора Азизбекова с продавцом Ковалевым. Речь шла о деньгах, которые Азизбеков должен сегодня кому-то передать.

Возникло предположение: Азизбеков изъял деньги из выручки магазина для закупки «левого» товара, после его реализации деньги должны быть возвращены в кассу магазина. В свою очередь, не исключалось, что часть этого товара еще не реализована, ведь операция, по словам Лолы, могла быть проведена только в конце вчерашнего дня. Как бы то ни было, проверить эту версию следовало немедленно, поэтому тотчас же приступили к обыску в магазине.

Результаты обыска превзошли самые смелые ожидания работников ОБХСС. В подсобном помещении магазина был обнаружен тайник, из которого извлекли сто хозяйственных сумок. Вторично проверили документацию. Обнаруженные сумки производства кожгалантерейной фабрики № 2 в приходе магазина не значились.

Итак, все становилось на свои места.

Допрос Азизбекова подходил к концу. Заискивающе глядя в глаза следователю, Азизбеков торопливо, захлебываясь, вновь и вновь повторял, что это первый случай, когда он закупил «левый товар», и что тех, кто продал ему сумки, он совершенно не знает.

— Давайте, Азизбеков, подведем некоторые итоги. — Следователь встал и подошел к Азизбекову, который тотчас же поднялся, но следователь жестом показал на стул, и тот снова сел. — Я просто поближе к вам, Азизбеков. Вы ведь говорили, что никогда не были так откровенны, как сегодня. Не так ли?

— Совершенно верно.

Азизбеков сидел на самом краешке стула, во всей его позе чувствовалась настороженность.

— Не могу понять, Азизбеков, как это ваш сотрудник Ковалев знает, что сумки в магазин привез Семен Ильич, а вы этого не знаете.

— Правильно, Семен Ильич звать его, такой маленький, щупленький старичок, — оживился Азизбеков. — И как это у меня из головы вылетело! — сокрушенно развел он руками.

— Напрасно удивляетесь, — усмехнулся следователь. — Это все плоды вашей откровенности.

— Нет, нет. Я действительно запамятовал. Всего раз его видел. Встретился с ним случайно во дворе промтоварной торгово-закупочной базы. Ни фамилии, ни места его работы не знаю. Вроде бы товаровед он по специальности. Подошел ко мне и предлагает партию хозяйственных сумок по заниженной стоимости, всего шестьдесят процентов, только деньги, говорит, сразу на кон. Я сказал ему, что подумаю и ответ сообщу в конце дня. Вот так и купили мы эти сумки, будь они прокляты...

Было ясно, что Азизбеков больше ничего не скажет. Надо искать Семена Ильича, если только эта личность реальная. Одновременно следовало назначить ревизию цеха фабрики № 2, маркировка которой имелась на изъятых в магазине сумках. Но здесь следователь допустил ошибку. Увлекшись поисками товароведа Семена Ильича, он назначил ревизию лишь спустя три недели. Эта запоздалая проверка никаких результатов не дала.