Ну ты же мужчина!, или МеЖполовые парадоксы - [162]

Есть два пути оценки ситуации: спонтанный и осознанный. Спонтанный — это махнуть рукой и в сердцах пропыхтеть: «Ну дура она, чего с нее взять?!», а движение по осознанному пути вдохновляется постоянными сомнениями, когда с пристальным прищуром пытаешься всмотреться в поведение человека, стараешься разглядеть мотивы, что сподвигли его на тот или иной шаг.

«Просто» — это как? Отмахнуться от внешнего мира газетой с ярким заголовком «Здесь ничего не изменить». А сложный — это убрать битое стекло хотя бы на своем приусадебном участке — на том газончике, где скоро (осталось подождать совсем недолго) будут резвиться собственные дети.

Упрощали себе жизнь те мудрые, кто на безобразия мира закрывали глаза, теребя седую бороду? Мне кажется, отказ взирать на ужасы открытыми глазами рождает неспособность видеть доброту, потому что отмахнуться, отвести взгляд намного проще, чем принять с оглядкой: «А вдруг?». «Береженого бог бережет» в совокупности с «На бога надейся, а сам не плошай» — и имеем адскую смесь для применения внутрь, чтобы уж наверняка не опростоволоситься, чтобы не довести ситуацию до нежелательных последствий. А вы, товарищи, вообще, где воспитывались, что зачерствели и иссохлись к 40 годам? Где же та самая мудрость, которая учит людей быть терпимыми и (что самое основное) разумными? Хорошо… Проиллюстрирую свою мысль на примере (вы же хотите простоты).

Два окна продажи билетов на метро. Соответственно, две очереди. В каждой примерно по пять человек. Мне нужен талон на поездку, и я встаю в одну из них. В соседней очереди вторым человеком стоит молодая девушка. В нашей — вторым человеком почтенная мадам. Девчушка, видя, что мадам приготовила 20 рублей, обращается к ней:

— Если вам на одну, то возьмите мой билет, там еще остались поездки.

Женщина поворачивает голову в сторону девушки, меряет ее взглядом и, не говоря ни слова, отворачивается.

— Да возьмите же, — не унывая, пододвигает девушка билет в сторону тети. — Сегодня я никуда не поеду, а завтра уже срок истекает, поездки пропадут.

Мадам повторяет операции в той же последовательности и продолжает стоять.

— Девушка, а давайте я у вас куплю! — протягиваю 17 рублей я.

— Денег не надо, берите так!

Настаивать не стал, взяв билет, пошел к турникетам, в то время как мадам покорно ждала. Когда подошла ее очередь, я уже катил в сторону дома. А час, надо сказать, был не ранний.

Я даже не знаю, как объяснить поведение женщины — человека преклонного уже возраста. Может быть, она прочла в газете «Мой день» о подростках-маньяках, что распространяют в метро пропитанные ядом билеты. Может быть, она не раз была объектом насмешек глумливых юнцов, которые пользовались ее доверием и всучали использованные талоны, а потом гоготали, когда бедная старушка попадала в капкан турникета. У нас сейчас время такое, что никому нельзя верить; даже на такой невинный жест, как безвозмездный билет на проезд в транспорте, должно смотреть через призму скептицизма, потому что так проще не стать обманутым. А я вот пошел по сложному пути, на поводу у своей беспечности, и был дома раньше, чем тетя, которая во всех и каждом обучена видеть вурдалаков и низкопробных мерзавцев.

Одно только не вмещает мой мозг. Люди, что призывают нас жить проще, не копаясь в «проблемах вселенского масштаба», в примитивных ситуациях — тех, что чисты и просты до предела, — поступают на редкость мудрено. Ну это ли не абсурд?

Смеюсь.

Кирилл

Я часто слышу: «Так повелось, так принято, так устроен мир. Зачем задаваться подобными вопросами? Все равно мир не изменишь». Подождите, говорю я таким людям… Это мир-то не изменишь? Наш мир, который и так лихорадит от стремления меняться? Присядьте-ка сюда… Да-да… Вот холодная водичка, выпейте… Вам надо прийти в себя…

Мир похож на шарик не только планетарно, но даже больше образно. Шарик, который оказался на бескрайнем всхолмленном поле. Он катится под откос, набирает скорость, заезжает на следующий остроконечный холм и замирает в состоянии неустойчивого равновесия. Окажись под его правым боком на одну песчинку больше, чем под левым, и он покатится вниз по левому склону. Дунь на вершине легкий ветерок слева, и наш шарик помчится вправо, ускоряясь. А справа еще один холм, на конусе которого обязательно ждет какая-нибудь новая ничтожная мелочь, случайность, прихоть… Вот и получается, что путь весьма массивного сфероида на вершинах определяют какие-то малозаметные, я бы даже сказал, исчезающе малые нюансы.

В девятом классе, а это был 1993–1994 год, я носил пионерский галстук. Года полтора до этого галстуки отменили. Вчерашние пионеры с ликованием содрали с себя красные лоскуты. Учителя бы и хотели плакать, но все слезы, все заботы взрослых тех дней были пережжены в очередях за хлебом и в офисы «МММ». Вскоре после этого я уехал с семьей на год в США. По возвращении я сдружился с человеком из своего класса по имени Митя, который занимался Музыкой. Помимо прочего ангажемента, он играл в оркестре Московской пионерской организации. То, что осталось от некогда титанической структуры, теперь было представлено горсткой ребят и не поспевших за новым временем взрослых. Меня тепло приняли в новую компанию. Мы участвовали в трудовом десанте, в самодеятельности, девятого мая возложили цветы к монументу. Вот только до сих пор не могу взять в толк, почему после торжественной речи, посвященной Дню Победы, мы отнесли цветы к памятнику героев революции? А, неважно. Мы ездили играть в «Зарницу» в район Красной Пахры. В общем, это была хоть и немного бестолковая, но добрая тусовка.