Ну и что, что тролль - [25]

— А вон та бабища кто?

— Беззащитная Сиротка, конечно!

Мда-а, всё так и было за день до появления Айвена и Элизабет…"

Управляющий хлопнул в ладоши, и перед изумлёнными взглядами собравшихся в зале корчмы появились Полосатый и Стальной.

— Если мы отправимся в путь, — усмехнулся Готфрид, — они будут нашими гонцами. Шустрые ребята, честное слово!

Тем временем Ивар взял себя в руки и приготовился к путешествию по пещере: достал из сумки свечи, ещё раз пересчитал, положил обратно, проверил на месте ли огниво и верёвка. Потом медленно начал сползать ногами внутрь расселины, держа в одной руке посох, а другой подстраховываясь, чтобы не соскользнуть быстро вниз. Хорошо, если склон не заканчивается ямой или, ещё хуже, пропастью. Так и съехал осторожно на дно пещеры. Оно было сухое, ровное и никаких ям он пока не замечал. Из глубины пещеры тянуло лёгким холодом. Ивар достал из сумки вторую рубаху, грубую и тёплую, застёгивающуюся впереди на пуговицы, обвязал вокруг пояса, зажёг свечу и, освещая дорогу, пошёл вперёд, под ногами захрустели мелкие камешки. Пещера немного поворачивала вправо. Он обернулся и посмотрел в сторону выхода, потом тряхнул головой и сказал себе:

— Ну, теперь без оглядки вперед! Не думать ни о чём, кроме Задания!

Небольшое количество света со стороны входа не могло разогнать мрака, царящего здесь, внизу. Теперь Ивар полагался только на свечу. Прикоснулся к стене пещеры. Обычная скала. Не нагретая солнцем, намного более холодная, чем камни снаружи. И хотя он ожидал почему-то, что она окажется мокрой, почувствовал и обрадовался, что нет на ней даже следа сырости.

Ивар вытянул руку со свечой вперёд и отправился дальше по узкому коридору, который, счастью, пока не сужался и не становился ниже. Затем ход круто повернул вправо, а потолок его стал заметно опускаться, но не настолько, чтобы Ивар должен был идти согнувшись. Зато почувствовал струю пронзительно холодного воздуха, как если бы его окатило ледяной водой. А стены и пол за поворотом оказались влажными, кое-где стекали струйки воды. Ивар натянул тёплую рубашку. Странно, а посох всё такой же тёплый и приятно греет ладонь! Огляделся. Свет от свечи бликами отражался от стен и потолка, и те как будто призрачно колыхались. Казалось, они напирают на него.

"Коридор ещё сузился и понизился!" — сообразил Ивар.

Путь становился всё извилистей и неприятней. Вода, которая прежде стекала только по стенам, начала моросить с потолка, как навязчивый дождь, на голову и за шиворот. Пол стал ручьём, холодным и, что ещё хуже, скользким. Непонятно это всё, Горн не говорил, что странствия через пещеру будут выглядеть именно так! По его словам, когда найдётся вход, Ивару останется без хлопот дойти до конца пещеры и взять там Кристалл. Ни слова о воде, холоде и страхе.

А в мальчике вот именно опять проснулся страх, который исчез сегодня утром, после пробуждения, со светом и теплом дня. Сначала странный, едва ощутимый озноб, пробегающий по спине, и воспринимаемый, как озноб от холода. Потом Ивар почувствовал, что то, что вначале считал дрожью, вызванной холодом, разделилось. Дрожал уже и от холода, и от страха. А какие поводы для страха? Только то, что Горн ему не всё сказал… или не знал сам? Откуда же беспокойство и ничем вроде бы не оправданное опасение перед каждым следующим шагом? Но что если капли воды погасят свечу, и он окажется в полной темноте. Что если отсыреет огниво, хотя это было огниво Горна, а тот клялся, что оно не подведёт даже под ливнем. Что если пытаясь в темноте зажечь свечу, Ивар провалится куда-то? Чуть было не повернул назад, к выходу, но вспомнил, что в пещеру можно войти только раз в жизни. Тихо сказал:

— Что должно быть, то и будет, — и крепче сжал посох, согревающий, казалось, не только руку, но и сердце.

Потолок стал таким низким, что заставил юного путешественника опуститься почти на четвереньки.

"Неужели придётся пробираться ползком?" — ужаснулся он, но оказалось, что это самое узкое и низкое место в пещере. Дальше пространство вокруг него как будто мгновенно распахнулось во все стороны, а сильный сквозняк задул свечу. В наступившем мраке и тишине услышал стук собственного сердца. Никогда не случалось ему находиться в подобной темноте, когда рука приложена вплотную к глазам, и её не видна. Ивар потерял ощущение собственного тела, стало оно частью здешней вечной ночи.

"Нет, не буду трусить! Всё будет так, как нужно мне!"

Стал приглядываться, прислушиваться и, к огромной радости, услышал журчание или плеск. Раздавалось впереди и дало мальчику чувство уверенности и реальности того, что происходит. Но тут же Ивар понял, что это не звук текущей воды, а звук шагов по воде. Кто-то шлёпал ему навстречу. Мальчик начал пятиться, сознавая, что шаги его тоже слышны.

Шаг назад. Звон тысяч колокольчиков тревоги в голове. Темнота.

Опять шлёпанье навстречу. И какое-то стеклянное постукивание-позвякивание, словно от десятков осколков, а может быть — всё-таки ужасно холодно! — льдинок.

Шаг назад. Холод промокшей одежды и струйки воды на щеках, как слёзы.

"Не буду плакать! Это не поможет! И… как это говорил кто-то когда-то… это унизительно!" — Ивар нацелился на неизвестного или неизвестное посохом.