Нравственная философия - [43]

Для упрочения дружбы во всем ее совершенстве требуются природы отменные и прекрасные, которые так счастливо умеряли бы одна другую и, несмотря на различия нрава и врожденных способностей, такт, стройно, полно и согласно совпадали бы между собою, что подобные образцы могут покамест осуществляться весьма редко. Вообще, духовное сходство и сочувствие необходимы для всякого сближения. Останутся с глазу на глаз или соберутся большим обществом люди, не имеющие между собою ничего общего, ничего одинакового — скучают донельзя друг другом и ввек не отгадают силы, заключенной в каждом из них. Часто говорят о необыкновенном даре слова таких-то лиц и думают, что они владеют им постоянно. Нимало! Человек, вполне заслуживший славу красноречия и обилия мысли, не найдется что сказать своему дяде или двоюродному брату; эти сердятся на его молчание также справедливо, как могли бы гневаться на беспутство солнечных часов, поставленных в тени. Дайте им солнца — циферблат покажет час: восхищайтесь, слушая человека даровитого, красноречивого, — он найдет при вас свою способность.

Дружбе необходима та редкая «середина на половине» между сходством и несходством, дающая в то же время чувствовать каждому из двух друзей и присутствие силы иной, и одобрение собеседника. Я предпочту всю жизнь оставаться одиноким, нежели стерпеть, чтобы мой друг исказил одним словом, одним взглядом свое действительное убеждение или сочувствие: мне равно обидно его притворное сопротивление и его вынужденное соглашение. Он должен во всем, всегда оставаться самим собою: все умение, доставляемое мне его дружбою, заключается именно в том, что не я сделалось я День превращается в ночь, сердце изнемогает в груди когда замечаешь, что вместо мужественной опоры или, по крайней мере, откровенного опровержения, попадаешь на ворох равнодушных уступок. Пусть моим другом лучше будет репейник, чем отголосок.

Условие высокородной дружбы — сила, могущая обойтись и без нее; на выполнение этого условия нужны качества огромные, выдающиеся. Сначала положительно должно быть двум для того, чтобы слиться в одно. Так соединяются две мощные природы, которые сперва измеряют, страшатся одна другую, а там, осознав глубину их неопровержимой тождественности, подают друг другу руку на союз вечный.

На такой союз способны только души благородные, которые знают, что истинная доброта и истинное великодушие не любят расточать себя, и которые не торопятся вмешиваться в свою судьбу. Дайте алмазу время отвердеть и перестаньте думать, что своими усилиями вы можете ускорить рождение лучшего чада вечности. С дружбою надобно обращаться с благоговением, без причуд, без недоверия. Мы говорим о выборе своих друзей, но выбор этот совершается по естественному порядку вещей, и уважение играет в нем большую роль.

Как смотрите вы на великолепное зрелище? На некотором расстоянии, не правда ли? Точно так же смотрите и на вашего друга. Дайте ему простор и место выказать свои качества, развернуть их, в них установиться. У него есть достоинства, не точь-в-точь те же, что у вас, и которым вы будете не в состоянии дать и цены, если сожмете его в своих объятиях. Что вы, в самом деле, Друг ли пуговиц на платье вашего друга, или наперсник лучших его дум? Для великой души друг долго должен оставаться чуждым во многих отношениях, для того чтобы тем ближе сойтись с ним на святой земле прекрасных обетовании. Предоставьте маленьким мальчикам и девочкам думать, что друг — это есть собственность; пусть они потешаются короткою и смутною забавою вместо того, чтобы извлечь из такой встречи всю полноту благости.

Купим ценою долгого испытания право вступления в подобное общение. Как сметь нарушать святыню душ прекрасных и благородных? Домогаться насильственного в те души втеснения? К чему с излишнею поспешностью завязывать личные сношения с другом? Желать быть принятым в его доме, познакомиться, с его матерью, сестрами, братьями, зазывать его к себе? Это ли составляет важность союза?.. Заискивания, торопливость — прочь! От них скорее грубеет и вянет дружба. О, пускай мой друг будет для меня духом! Пускай когда-нибудь получу я от него весть, дар одной мысли, взгляда, слова искренности, поступка прямоты — с меня довольно; но прошу избавить меня от его соусов, от пустых россказней. О политике, о новостях и делах я могу вдоволь наговориться с каждым из моих знакомых; беседа же с моим другом должна быта поэтична, чиста, великолепна, необъятна, как сама природа. Подымем все уставы горе, вместо того чтобы понижать их долу.

Глаз, блестящий негодованием, красота пренебрежительной осанки, красота великодушных действий нашего друга приказывают нам не унижаться, а мужать и возвышаться духом. Не старался и ты, чтоб в угоду тебе он стал ниже хоть единого своего помысла; но принимай их все и отвечай на все. Ничего не люби так, как превосходство твоего друга; смотри на него с некоторым трепетом, будто на противника, прекрасного, доблестного, непобедимого, глубокоуважаемого, а не так как на вещь, которую легко и взять, легко и бросить.

Почтим же законы дружбы обузданием нашего нетерпения овладеть небесным цветком до времени его полного расцвета. Возьмем сперва в совершенное распоряжение самих себя, а потом уже отдадим себя другим. Преступники — говорят — находят большую усладу в том, что могут обходиться по-панибратски со своими соучастниками; это подтверждается и латинскою пословицею: