Нравственная философия - [121]

По последнему уроку, преподанному нам новейшей наукой, высшее упрощение организмов производится не уменьшением составных частей, но высшею их многосложностью. Человек есть самое сложное из земных существ; на другом, противоположном конце, имеем мы коловратку, volvox globator. Нам должно научиться извлекать доходы и прибыль с огромного наследства древних и новейших времен. Гете представляет нам пример мужества и доказывает одинаковость цены всех времен; то есть что невыгоды какой бы то ни было эпохи существуют только для слабодушных. Животворный гений, полный света и гармонии, носится вблизи самых слепых и самых глухих. Никакой запрет, никакой блюститель не остановит полета часов и полета человечества. Мир молод былые великие люди шлют нам дружеский призыв. Назначение гения — не дозволять никакому лживому вымыслу проникать в среду человечества, осуществлять все доступное нашему знанию; требовать от высокой утонченности теперешнего образа жизни, от искусств, наук, от книг и от людей неуклонной правдивости, дальности и определения себе цели — во-первых. Во-вторых, до конца и до бесконечности — воздавать каждой истине должный почет практическим ее осуществлением.

ПРИБАВЛЕНИЕ. Отрывки из «Conduct of life» Р. У. Эмерсона

Озарение мысли изводит человека из рабства в свободу. По всей справедливости можем мы сказать о себе: мы рождаемся, и после того возрождаемся; и не раз, не два, а несколько раз совершается, наше возрождение. Опыты, последовательно получаемые нами, до того важны, что новые предают забвению старые. Но день из дней, но великий праздник из праздников жизни есть тот, в котором внутреннее око, раскрываясь, видит повсеместность Единства, вездесущность Закона и усматривает, что то, что есть, должно быть, и есть наилучшее.

Когда свет касается наших глаз, мы начинаем видеть, а иначе — нет. Так и с истиною: она озарит наш дух, и мы внезапно расширяемся до ее размеров, и растем, растем — почти под рост мирам.

Такое внутреннее прозрение делает нас сторонниками и блюстителями порядка вселенной, наперекор всему и многому; наперекор своим собственным выгодам, равно как и выгодам других. Человек, говорящий по своему внутреннему прозрению, провозглашает о себе то, что истинно для его духа; сознавая его бессмертие, он говорит, я бессмертен; сознавая его непобедимость, утверждает: я могуч. Силы эти не в нас, но мы в них. Они от Творца, а не от творения. Они касаются всего, и всему дают изменение. Они то ставят непроходимые пространства между теми, кто их воспринял, и теми, кто остается им чужд. Чуждающиеся их — это толпа, это стадо. Но для других весь мир людской представляется комедией, и комедией несмешною.

Я замечал, что когда душа достигает некоторой ясности в умозрении, она действует по поводам и по соображениям, которые гораздо выше и чище эгоизма. * * *

Величие, до которого мы внезапно возвышаемся (при озарении свыше нашего мышления), заключается в уничтожении личности, в презрении себялюбия: водворенные в сфере Закона, мы его присяжные. Бывало, мы пройдем несколько шагов по этой тропинке, а потом побродим по другому направлению. Теперь же, подобно воздухоплавателям, уже не заботимся о точке, с которой поднялся наш аэростат, о точке, к которой он пристанет; чувствуется одно: свобода и слава на таком пути. * * *

Солнечная система не заботится о своей репутации. Знайте, что так же прочно установлено право на уважение Истины и Честности. Отмеряйте сомнению на этот счет сколько угодно дюймов. Дух окрылится, возвратится и все преисполнит собою. Он вытесняет вторгшихся. Он уравновешивает чрезмерность той или другой власти:

И самой крови в нас благими Небесами Предписано течение к добру.

Что за улика в скептицизме эта низкая такса, какою оценивают высочайшие умственные и нравственные способности!

Другая язва того же скептицизма гнездится в недоверии к человеческой добродетели. Всякий порядочно одетый зажиточный господин убежден, что у всех людей точно столько же добродетели, сколько у него!.. Как проворно заподозривают вас в низких побуждениях! Вглядитесь, каким снисхождением пользуется порок в почетных и хорошо обусловленных сословиях общества! Коварство снедает даже благомыслящих, в сущности, добрых людей; и перед бестрепетными, прямодушными, откровенными поступками они прибегают к полумерам и минутным двоедушным полууступкам. * * *

«Есть две преотвратителъные для меня вещи, — сказал Магомет, — ученый с его безверием и невежа с его суеверием».

Все великие эпохи были эпохи верований. Я разумею под этим то, что всех проявлениях необычайной энергии, например во времена великого переселения народов, во времена возникновения искусств, в те времена, когда живали герои, когда слагались поэмы, душе человеческой было не до шуток Нет! Она серьезно утверждала свои убеждения в истинах духовных; она охватывала их так же осязательно, как рука охватывает меч, кисть, резец.

Достоверно то, что каждый гений начинает свой по- лет с горных вершин праводушия и что всякая степень необыкновенной красоты в мужчине или в женщине заставляет предполагать в них какую-нибудь нравственную прелесть.