Ноябрь, или Гуменщик - [51]

— Здравствуй, госпожа знахарка! — вежливо поздоровался он и попытался улыбнуться, хотя, по правде сказать, испытывал ужасный страх. Про знахарку в деревне рассказывали порой чудовищные вещи, поговаривали, будто она варит в своем котле змей и человечьи головы, вот Ян и глянул исподтишка в сторону котла — не видать ли там чего такого. Уж не сунут ли и его голову вариться? Он не решился пройти в избу, переминался возле двери с ноги на ногу, как муравей.

— Так чего тебе? — спросила знахарка, уставшая от посетителей. — Выкладывай, у меня дел полно.

— Мм... — промычал батрак. — Я слыхал... Это самое... может, у вас есть, кто знает...

Тут он запутался и какое-то время просто жевал губами.

— Так что у меня есть? — спросила знахарка, рассердившись. — Что ты слыхал? Говори, не мычи!

— Приворотное зелье! — вымолвил Ян, сделав просительное лицо. — Такое зелье, чтоб девушка полюбила. Может, есть?

Знахарка фыркнула.

— Ты смотри, что его заботит! — пробормотала она. Приворотное зелье! Такого у меня нету, но могу тебе дать совет. Это зелье надо тебе самому приготовить. Возьмешь под мышкой волос и поту, смешаешь со своим дерьмом — и готово. Потом скорми это кому надо, она и влюбится в тебя.

Батрак очень обрадовался.

— Ах, это такие пустяки! И дешево! Ничего не стоит! Я боялся, что надо бог весть какие дорогие диковины достать. А пот и дерьмо — этого у меня полно! Совсем дармовые!

— Вот и славно! — бросила знахарка. — Чего же ты еще ждешь, беги домой, смешивай!

И батрак Ян поспешил домой, довольный, что удалось целым и невредимым остаться в таком опасном месте.

Теперь у знахарки появилась наконец возможность снова прилечь, но время уже вышло, да и сон пропал со всеми этими перипетиями. Она принялась чинить сломанную Оттем дверь, когда снова раздался стук.

— Ну, кто там еще? — фыркнула она и резким движением распахнула дверь. За дверью стоял гуменщик.

— Ты? — удивилась знахарка. — Ишь ты... Ну, как дети?

— Вот я и пришел доложить, — ответил гуменщик, вошел в дом и тотчас принялся набивать трубку. Раскурив ее, сказал:

— Завтра вечером они встретятся.

— Отлично, Сандер, — сказала знахарка. — Где это случится?

— Возле дома кубьяса. Сперва я думал позвать их к себе, но потом решил, что это не годится. Барышня не может пойти в какую-то ригу, это не похоже на правду. Пусть встретятся во дворе.

— Авось все и удастся, — вздохнула знахарка. — Авось удастся.

— Но есть еще одно дело, о котором мне хотелось поговорить с тобой, — сказал гуменщик. — Я имею в виду Рейна Коростеля. Он крепкий орешек. Ты же знаешь, он терпеть не может тех, кто в поместье служит. Если теперь все удастся и Ханс с Лийной захотят быть вместе, то этот придурочный Рейн может нам сильно помешать. Как быть с ним?

Знахарка задумалась.

— Ничего особенного тут нет, — ответила она наконец. — Раз он живет как дурак, мы его дурачком и сделаем. Я нынче уже молола волосы, что ж, достану жернов еще раз.

— И чьи же волосы ты нынче молола? — спросил гуменщик.

— Мозелевы.

— Вот как? — удивился гуменщик. — Так он, значит, теперь у нас дурачок! Ну и ну! Но волосы Рейна Коростеля будет не так легко достать, как волосы пастора.

Рейн — старый лис, он свои волосы где попало не оставляет — прекрасно знает, что какой-нибудь недруг может с ними сделать.

— Я его волос завтра же утром добуду! — заверила знахарка.

— Ну, тогда все в порядке, тогда мне беспокоиться не о чем, — сказал Сандер-гуменщик. — Тогда я могу убираться.

— Докуривай уж свою трубку, — разрешила знахарка.

Гуменщик кивнул согласно.

— Раз ты, Мийна, так считаешь… Только что одна трубка, это же всего ничего, быстро прогорит. Может, я две выкурю?

— Давай две, — согласилась знахарка.

— Тогда я три выкурю, — сказал гуменщик и похлопал знахарку по руке. — По крайней мере три.

Знахарка удовлетворенно улыбнулась и кинула в котел несколько сушеных змей, потому что кошки уже мяукали, требуя еды.

* * *

Тем временем ряженые Имби и Эрни бродили вокруг жилища гуменщика и пели колядки так, что охрипли, но никто им не отворил.

— Он, небось, дома, просто не хочет открывать! — сердился Эрни. — Ну и скаред этот гуменщик, ну и скаред!

— Давай мы и ему несколько деревьев сведем, — предложила Имби.

— Давай! — согласился Эрни. — Ряженых на Кадрин день положено привечать, а кто не привечает, того надо наказать!

И они принялись стучать по деревьям в саду гуменщика.

25 ноября

Кадрин день

За ночь Лийна так и не выспалась, сна не было, волнение от предстоящего свидания мучило ее и заставляло вертеться с боку на бок. Ей было жарко, как в сенокос. Под утро девушка наконец провалилась в какое-то забытье, она понимала, что лежит в своей постели, но в то же время ей чудилось, будто тут же рядом с ней растянулся и кубьяс Ханс. Лийна прижималась к нему, кубьяс обнимал ее, они целовались. Лийна просто таяла от счастья, но именно в эту минуту к кровати подошел старый Рейн Коростель и спросил:

— Ты часом не захворала? На улице уже рассвело, а ты все еще валяешься.

— Да, отец, я сейчас встану! — ответила перепуганная Лийна, пытаясь прикрыть Ханса одеялом, чтобы отец не обнаружил его. Тут она наконец проснулась окончательно и поняла, что это был лишь сон. Все тело ломило от разочарования, но тут ей вспомнилась вчерашняя встреча, и волнение охватило ее снова, бросилось в лицо, словно пар при входе в баню. Рейн, глядя на нее, покачал головой.