Новый Завет без изъяна евангелиста Демьяна - [2]

Немудрено, что примеру пастырей последовала паства. И один из таких ханжей-лицемеров Сергей Есенин, написал следующие строки:

Когда я в «Правде» прочитал

Неправду о Христе блудливого Демьяна.

Мне стыдно стало так, как будто я попал

В блевотину, изверженную спьяна…

Нет, ты, Демьян, Христа не оскорбил,

Ты не задел его своим пером немало.

Разбойник был, Иуда был.

Тебя лишь не хватало.

Ты сгустки крови у креста

Копнул ноздрей, как толстый боров.

Ты только хрюкнул на Христа,

Ефим Лакеевич Придворов.

(Настоящее имя Демьяна Бедного было Ефим Алексеевич Придворов.)

Просто потрясает, насколько неумело, коряво Есенин выразил свое неудовольствие. Написать так плохо как он, стыдно даже убогому поэтику-графоману. А он не постеснялся предложить свой жалкий вирш в печать, но ему отказали. Но все же его слова не забыли, и верующие стали передавать этот ужасный примитив из рук в руки. Это один из секретов Есенина, как он сумел прослыть как «великий» поэт. Хотя главное все же была женитьба на старой, и всемирно известной танцовщице Айседоре Дункан.

Для сравненья я приведу одно стихотворение Демьяна Бедного, что бы вы смогли почувствовать разницу:

Вожу пером, ребятушки,

По белому листу.

С народом я беседовать

Привык начистоту.

За словом, сами знаете,

Не лезу я в карман,

Но не любил я отроду

Пускаться на обман.

За правду распинаюсь я

Уж много-много лет

И за словечко каждое

Готов держать ответ.

Написано — подписано,

Читай меня — суди.

Любовь и злая ненависть

Сплелись в мей груди:

Любовь — к народу бедному

И ненависть — к панам,

К царям, попам, помещикам

И всяческим «чинам».

За то, что раскрываю я

Всю правду бедняку,

Меня б дворяне вздернули

На первом же суку.

Пока же на другой они

Пускаются прием:

Печатают стишоночки,

Набитые враньем.

Стишки моею подписью

Скрепляют подлецы,

Чтоб их вранье за истину

Сочли бы простецы.

Но с подписью поддельною

Уйдешь недалеко.

Мои ль стихи, иль барские, —

Друзья, узнать легко:

Одной дороги с Лениным

Я с давних пор держусь,

Я Красной нашей Армией

Гордился и горжусь.

Мне дорог каждый искренний

И честный большевик.

В моем углу два образа:

Рабочий и мужик.

За строй коммунистический

Стоял я и стою.

Помещикам, заводчикам —

Пощады не даю.

Стремясь рассеять знанием

Души народной мрак,

Я — враг всех бабьих выдумок

И всех поповских врак.

Как вы, люблю я родину,

Но — не рабыню-Русь,

Которой помыкала бы

Разъевшаяся гнусь.

Люблю я Русь народную.

Советский вольный край,

Где мироедам — места нет,

Где труженикам — рай.

Еще, друзья, приметою

Отмечен я одной:

Язык — мое оружие —

Он ваш язык родной.

Без вывертов, без хитростей,

Без вычурных прикрас

Всю правду-матку попросту

Он скажет в самый раз.

Из недр народных мой язык

И жизнь и мощь берет.

Такой язык не терпит лжи, —

Такой язык не врет.

У Кривды — голос ласковый,

Медовые уста,

У Правды — речь укорная,

Сурова и проста;

У Кривды — сто лазеечек,

У Правды — ни одной;

У Кривды — путь извилистый,

У Правды — путь прямой;

В сапожках Кривда в лайковых,

А Правда — босиком, —

Но за босою Правдою

Пойдем мы прямиком!

Не нужно трех раз, что бы любой человек, имеющий свое мнение, смог бы догадаться, что как поэт Демьян Бедный был намного талантливей Есенина. Достаточно почитать несколько пособий по поэзии, что бы убедиться, что там утверждается обратное. Так кому вы больше верите? Тому, что читаете своими глазами, или тому, что вкладывают в вашу голову другие? А говоря иначе — у вас есть своем мнение, или вы думаете, решаете и оцениваете чужим умом?

К сожалению, в поэзии очень мало значит как написано. Гораздо больше значит — кто написал. И почти всегда все делает имя, а не талант. Но тут еще немалую роль сыграло — что было написано. Ведь Демьян Бедный закатил такую правдочку, что злоба в сердцах христианских не ослабевает и поныне, и у них одно желанье — растерзать, распять несогласного. Даже вроде бы лишенные власти и влияния, они все равно сумели отомстить Демьяну Бедному. Потому что имя им легион, и они были повсюду. И как результат, его стихи перестали печатать, его исключили из партии, за ним была установлена слежка:

Десятки миллионов нынешних православных христиан не желают признавать, что христианство — это чужеземная, еврейская религия, которая навязывалась силой. Триста лет Русь крестили огнем и мечом. Миллионы русских людей были зверски замучены. А после настало религиозное мракобесие, когда нельзя было слова сказать, что бы бдительные ревнители нравов, не выдали тебя на расправу инквизиции, и на муки адские.

Но вот время поменялось, и в России произошла еврейская революция 1917 года. Пришло великое зло, и тень покрывшая Россию, не спала до сих пор. Но как всегда, не бывает абсолютного зла. И в каждой тьме есть проблеск света. Поэтому можно сказать, что евреи-большевики сделали три хорошие вещи: отменили две буквы в русском алфавите, перешли на григорианский календарь, и сказали — бога нет.

Настало время, когда стало можно писать часть правды, о церкви и религии. Пришла пора сказать верующим — бросайте свой наркотик. Но все это не сопровождалось репрессиями, или во всяком случае репрессиями такого масштаба, как репрессии времен мракобесия. Казалось бы, настало время дать слово другой стороне. И если вспомнить, что верующие вырывали языки несогласным столетья, то было бы честно, дать наконец слово другой стороне, раз настало их время.