Новый сорт - [57]

Ничего не подозревая, Володя внимательно слушал выдумку друга и, как всегда, соглашался.

Вечером, вернувшись домой, Ваня застал посыльного в военной форме и встревоженную мать.

— Ванюша, тебе повестку принесли, — глухо сказала она, показывая глазами на пришедшего.

— Вы Морозов Иван Степанович? — спросил тот.

— Я.

— Распишитесь и получите.

Ваня расписался в книге и получил сложенную вдвое и заклеенную повестку. Когда посыльный ушел, он быстро разорвал ее и прочитал.

— Ну что? — спросила мать.

— Не понимаю. Следователь Андреев вызывает меня завтра утром в качестве свидетеля.

На следующее утро ровно в девять часов Ваню пропустили в кабинет следователя Андреева. Это оказался приветливый немолодой человек в больших роговых очках.

— Садитесь, пожалуйста. Я вызвал вас по одному делу, к которому вы имеете некоторое отношение, — вежливо начал он. — Но сначала разрешите записать имя, отчество, фамилию, год рождения…

Записав нужные для протокола сведения, следователь уставился на Ваню и спросил:

— Вы знаете Леденцова Валентина?

— Знаю.

— Вот о нем-то я и попрошу вас рассказать как можно подробнее.

Перед глазами юноши отчетливо встали мрачные дни оккупации. Надо было рассказывать о самом тяжелом.

Ваня передал всё, что было известно ему о предателе.

Следователь пристально посмотрел на юношу.

— Кажется, был еще случай? — спросил он.

Ваня замялся. Стоит ли рассказывать историю с порубкой сада и убийством собаки?

— Был еще случай, но не знаю, стоит ли говорить о нем…

— Говорите, говорите. Всё, что знаете.

Выслушав взволнованный рассказ, следователь почесал переносицу.

— Это очень важно. Он, видите ли, утверждает, что работал у немцев переводчиком по принуждению, и запирается.

— Разве он?.. — начал Ваня.

— Он жив и здоров… и находится у нас.

Суд над Леденцовым состоялся через две недели. Когда читали приговор, в зале стояла такая тишина, что казалось, люди перестали дышать.

…«К смертной казни через повешение».

Это было справедливое возмездие за измену Родине.

* * *

Через несколько дней Ваня пошел в лес навестить свою «партизанку».

Приближаясь к дереву, он издали заметил резкую перемену. Яблоки были красные и сильно увеличились.

— Вот какая ты хитрая! Потихоньку покраснела и молчит, — ласково сказал он.

На душе стало тепло и уютно.

Он долго любовался крупными красными плодами, затем снял одно яблоко, надрезал поперек, разломил и от радости притопнул.

— Молодец! Ай да «партизаночка»!

Мякоть внутри была малиново-розового цвета. Семечки не созрели, а значит, и цвет мякоти должен еще сгуститься. От отца она унаследовала цвет, а значит, и морозоустойчивость, от матери — величину. О вкусе и аромате судить было еще рано, тем более, что вкус может измениться в следующие годы. Но уже сейчас, сквозь сильную кислоту, чувствовалась сладость. Сочная крепкая мякоть обещала хорошую лёжкость и позднюю поспеваемость.

«Что еще нужно сделать, чтобы улучшить сорт? — думал Ваня. — В первые годы плодоношения нужно особенно внимательно относиться к питомцу. В первые годы садовод может изменить величину, вкус, урожайность, повысить морозоустойчивость и даже повлиять на сроки созревания».

Что делать с «партизанкой»? Дичок-отец, на котором она росла, конечно, может повлиять в плохую сторону, но Ваня уже перенес глазки на пятнадцать хороших сеянцев.

Он вспомнил крепкое коренастое деревцо, каким оно росло под окном на своих корнях, и вздохнул. Вот бы опять перевести ее на свои корни! А почему нет? Попытка не пытка. Укоренить черенок трудно, но можно попробовать сделать отводок.

Он внимательно осмотрел яблоню. Нижняя ветка, свободная от плодов, на южной стороне раскинулась близко от земли и выбросила сильный прирост. Руками Ваня разгреб под ней влажную землю. Дальнейшая работа была несложной. Он срезал на коре ветки кольцо и нагнул ветку так, что часть ее, с обрезанной корой, оказалась в ямке, а верх торчал над землей. Низ пришпилил к земле рогулькой, а верх привязал к кольцу. Теперь осталось забросать ямку рыхлой, питательной землей и полить.

* * *

Советская Армия наступала. На юге она уже перешла старую границу и била немцев, освобождая славянские страны. На севере очищала Литву, Эстонию и Латвию. На западе гнала фашистов по немецкой земле.

— Теперь немцам капут! Фертих! Дофертились. Теперь наших не остановить… Хребет сломали фашистам, — радостно говорил дед. Он вспоминал тяжелые годы оккупации. — Нас за людей не считали. Хотел бы я посмотреть на нашего коменданта. Где он сейчас кур ворует? Это ничего, что мы в бане живем. Пускай! Я согласен еще три года так жить, но чтобы им дали как следует. Так дали, чтоб… на веки вечные охоту к войне отбить.

За окном затарахтела телега. Скоро послышались шаги и стук в дверь. Вошел низенький широкоплечий парень с хлыстом в руке.

— Морозов тут живет? — спросил он.

— Я Морозов, — ответил дед.

— Нет. Мне бы помоложе, который садовод.

— Ваня, к тебе.

Ваня лежал на полке с газетой, отдыхал после работы. Сегодня он выкопал и перетаскал в яму больше тонны картофеля.

— Что случилось? — сказал он, спускаясь вниз.

— Письмо привез. Не признаешь меня? — спросил парень, вынимая из фуражки письмо.