Новый скандал в Богемии - [2]

Меня огорчало, что птица так свободно владеет итальянским. Очевидно, тому виной было оперное прошлое хозяйки. И я ответила Казанове единственным словом, которое знала по-итальянски: «Basta!»[3]

По краям коробки струились шелковые платья, переливаясь и мерцая, как причудливая разноцветная река. По одной из таких рек, наверное, плыл в Китай Марко Поло.

– Вот. Это твое, Нелл. Веджвудский синий и цвет слоновой кости.

– Но как же ты решилась заказывать одежду для других людей? А размер?

– В таких платьях без корсета размер совершенно не важен. Они должны сидеть свободно.

Я расправила перед собой яркую, блестящую ткань и увидела небесно-голубое платье с высокой талией. Редингот был сшит из темно-синего шелка и украшен большими парчовыми манжетами и воротником цвета слоновой кости со сложным узором.

– Но это же ночной наряд… – пробормотала я, прижимая к себе мягкую ткань. – Его нельзя надевать при посторонних.

– В том-то все и дело. Чем больше посторонних тебя увидит, тем лучше. Никаких больше жестких корсетов, только свободно спадающая материя. Волосы тоже должны лежать более непринужденно. – Ирен оценивающе посмотрела на меня. – Наверное, их стоит наполовину распустить.

– Но я не носила распущенные волосы с шестнадцати лет, – возразила я.

– Хм, – рассеянно кивнула Ирен с неодобрением. Она продолжала сосредоточенно, словно фокусник-иллюзионист, вытягивать из коробки шелќа.

Я никак не могла понять, как эти едва скрепленные друг с другом, бесформенные полотна без пояса можно надеть вне дома. Однако Ирен мои сомнения совершенно не волновали.

– Для Сары я выбрала зеленое с красным узором. Оно должно подойти к ее огненным волосам. А для себя – золотистое с розовым и серебристое с черным. Тебе понравилось твое платье?

– Оно очень изящное. – Я посмотрела на яркие ткани, из которых были сшиты другие платья. – Наверное, мавританский стиль сейчас в моде, но я вряд ли когда-либо надену его.

– О, восточная экзотика сейчас на пике популярности, – уверила меня Ирен. – В том числе и восточные мужчины. – В ее хищных карих глазах блеснул шаловливый огонек.

Я сразу поняла, на кого она намекает. Она говорила о Квентине Стенхоупе, и я побледнела от одной мысли о том, что он может увидеть меня в таком необычном наряде, хотя, наверное, это удивило или даже заинтриговало бы его. Похолодев, я судорожно вцепилась в платье.

– Что там у вас, искательницы приключений? – послышался у входа плавный баритон Годфри. – Вы обнаружили в этой коробке тело? Или от пропавшего человека остались только ярды шелка? Какая-нибудь привыкшая к роскоши мумия, покровы которой ты размотала, Ирен?

– Дорогой! – вскочила она, чтобы поприветствовать мужа, не выпуская из рук шелка. Годфри прикоснулся губами к ее щеке. – Ты как раз вовремя, – продолжала Ирен. – Налей же себе чего-нибудь, а я открою письмо, которое сегодня пришло!

Хотя Годфри оставил трость и цилиндр в холле, черный фрак и серые брюки в тонкую полоску все равно выдавали в нем английского джентльмена. Он вошел в наше кисейное логово и направился к графину с вином.

– Шелковые платья «Либерти», – пояснила я.

Он небрежно кивнул с таким безразличием к женским безделушкам, на которое способен только мужчина:

– Очень яркие и… разные. Бренди подойдет? – спросил он Ирен.

– Все равно, – ответила моя подруга, развешивая свои трофеи на спинке кресла. Затем она бережно взяла со столика конверт с письмом: – Я ждала его несколько месяцев.

Годфри протянул мне бокал минеральной воды. Я подумала о Квентине и о том, как мы расстались всего несколько недель назад. Тогда я считала, что он погиб, упав в Темзу в смертельной схватке с полковником Мораном. Странно, но мысль о том, что Квентин, возможно, все еще жив, взволновала меня даже больше, чем известие о его смерти.

Годфри подал Ирен бокал с бренди и аккуратно забрал у нее конверт. Она даже не успела ничего возразить от неожиданности.

Он вышел в холл и вернулся с позолоченным ножом для писем с ручкой в виде головы дельфина.

– Если уж ты так долго ждала, – сказал он, разрезая пергамент, – то можешь потерпеть еще немного и открыть его как следует.

Ирен покорно отпила бренди, передала мужу бокал и забрала письмо. Спокойствие Годфри укротило ее несдержанный нрав, и она вытащила из конверта письмо с бережностью сомелье, который наливает в фужер редкое дорогое вино.

Я затаила дыхание. Ирен обожала эффектные жесты, но в то же время у нее был дар притягивать все странное, жуткое и загадочное. Возможно, в послании содержится что-нибудь о Квентине, о том, где он сейчас находится. Тайком все выведать и удивить меня – всех нас, – это было бы вполне в духе моей подруги.

Ирен то отводила взгляд от письма, то снова принималась читать, словно поглощая глазами его содержимое. На ее прекрасном лице показались радость и облегчение.

– Как я и думала, – произнесла она, – планы, которые я столь бережно лелеяла, осуществились. Дорогие мои, двенадцатого сентября на рю де-ля-Пэ мне назначена встреча с самим маэстро. – Она торжествующе обвела взглядом всех присутствующих, не забыв даже притихших кота и попугая.

– Маэстро? – Оперный термин смутил меня. Разумеется, Ирен и не думала возвращаться на сцену.