Новый скандал в Богемии - [17]

Музыка Дворжака продолжала разворачиваться, будто мелодия из музыкальной шкатулки. Я села на кровати, надела домашние туфли и набросила на плечи шаль.

Через секунду я на ощупь спускалась в темноте вниз по лестнице. Мне не хотелось зажигать свечу, чтобы не разбудить Годфри. На половине пути на ступеньках появилась моя собственная тень – благодаря свету лампы, которую Ирен зажгла в гостиной. Лучи проникали в проход, окружая меня расплывчатым сиянием.

Снова послышались звуки фортепиано. Они то струились отдельными нотами, которые соединялись в общий водопад мелодии, то сплетались в напряженные аккорды. Ирен играла тихо, и некоторые ноты были еле слышны. Она не хотела нас будить, но музыка Дворжака, невыразимо печальная и протяжная, неумолимым потоком просочилась в наши сны.

Я села на кожаный пуф. Люцифер запрыгнул ко мне на колени, потоптался, едва не расцарапав меня когтями, и уютно свернулся калачиком.

– Прости, что разбудила тебя, – сказала Ирен, не поворачивая головы и продолжая играть.

Ее слова прозвучали в такт музыке, как речитатив. Я хотела прокрасться в комнату незаметно, и расстроилась, что подруга меня увидела.

– Ты меня не разбудила, – поспешно заверила я Ирен. – Я еще не ложилась спать.

Ирен доиграла песню до конца и взяла последний аккорд, не отрывая пальцев от клавиш, пока звук не угас. Было что-то роковое в том, как она заставила инструмент замолчать. Она повернула ко мне лицо. В свете лампы оно было бледным, как камея.

– Не волнуйся, Нелл! Признание королевы – это всего лишь небольшая загадка. Да, не стану скрывать, я заинтригована, но не настолько, чтобы нырнуть в ее проблемы с головой.

– Хотела бы я не волноваться, – проворчала я, как будто собиралась обвинить Ирен в своих тревогах.

– Понимаю тебя. Я умираю от любопытства, но я не в том положении и не могу даже пальцем пошевелить, чтобы помочь Клотильде. Да и устала я всем помогать. Я не могу поехать в Прагу.

– Ну разумеется, не можешь! – обрадовалась я мудрому решению подруги. – Когда ты шпионила за Шерлоком Холмсом в Лондоне прошлым летом, Годфри был в смятении. Только представь, что он подумал бы, займись ты своими глупыми расследованиями рядом с королем Богемии!

– Я говорю не о Годфри, – сказала Ирен. – К тому же, он одобрил мою поездку в Лондон, когда я убедила его, что о моем визите никто не узнает. И сейчас я могла бы поехать в Прагу инкогнито.

– Вопрос не в том, что ты можешь, а в том, что должна делать.

– Хорошо. И что же я должна делать, милая Нелл?

– Ничего! Ничего такого, что может разжечь старые раны, которые ты получила – и нанесла сама – в Праге.

– Ты спутала метафоры, моя дорогая! – усмехнулась Ирен. – Разжечь можно только любовь, но не раны.

– Ты понимаешь, что я имею в виду! Ты сама признаешь, что короля не так-то легко забыть. Когда он предложил тебе быть его любовницей, ты сбежала. А потом ты ускользнула от тех, кого он нанял, чтобы найти тебя в Европе, да еще перехитрила Шерлока Холмса, которого Вили попросил вернуть фотографию. После всего этого король наверняка считает тебя своим заклятым врагом. А визит расстроенной молодой супруги – возможно, лишь способ заманить тебя в Богемию, в его когти.

– Какая жалкая уловка! И как Вилли мог подумать, будто я сразу же помчусь в Богемию, услышав, что он не исполняет супружеский долг? С какой стати?

– Из любопытства, – ответила я. – Это твой главный грех.

– Конечно, я любопытна, но не безумна. Я не поеду в Богемию. И не стану копаться в интимных делах несчастной Клотильды. Но я могу сколько угодно размышлять об этой загадке здесь, дома, в безопасности. Я считаю, так будет правильно.

– Но ты ведь замужем! – решилась я на отчаянный аргумент.

– Да, но при чем здесь мое семейное положение?

– Ты не должна думать о других мужчинах ни при каких обстоятельствах.

– Ох, Нелл! – Моя подруга взмахнула руками, как будто собиралась взять оглушительный аккорд на фортепиано, и уронила их на колени. – Мне не положено думать, потому что я замужем? Боюсь, даже Годфри не согласился бы с этим.

– Однако ты не хочешь ставить его в известность, что королева попросила тебя помочь ей.

– Я не хочу ставить его в известность и о болтовне в гардеробной. И то, и другое – сплетни, праздные пересуды. От них не может быть ничего хорошего.

– От того, что ты станешь разгадывать головоломки, связанные с королем, тоже не может быть ничего хорошего.

Ирен примирительно улыбнулась:

– Я ничего не разгадываю. Я просто размышляю. И развлекаюсь. – Она повернулась и закрыла крышку рояля. – Можешь не беспокоиться: никакие силы не заставят меня вернуться в Богемию. А теперь пора спать.

Ирен встала, взяла лампу, взяла меня под руку, и мы пошли вверх по лестнице. Когда мы поднялись, она коснулась моего локтя:

– Не тревожься, Нелл! Сегодняшние события – это лишь мелкие песчинки в океане жизни. Что меня волнует по-настоящему, так это платье, которое задумал сшить для меня месье Ворт.

– Да, – согласилась я. – Вот об этом действительно стоит волноваться.

Среда наступила неожиданно и быстро. Во всяком случае, так показалось мне. Кучер Андре забрал нас из нашего пригородного жилища и отвез к модному дому Ворта в центр Парижа. Выглядел наш возница очень сердитым.