Новый швейцарский Робинзон - [14]

Я объявил наши запасы полными, когда Фриц явился с последней вязкой.

— Оставь эту вязку, дружочек, — сказал я, — у нас уже места нет; вязка слишком велика и, как кажется, тяжела.

— Папа, — попросил Фриц, — позволь мне взять ее с собой; это книги капитана, книги научные, по естественной истории, путешествия, библия; мама и Эрнест будут так рады!

— Ты прав, дорогой мой; пища духовная стоит пищи для тела, и я благодарю тебя за эту заботу: находка драгоценна для всех нас.

Наш плот был нагружен до такой степени, что сидел очень глубоко в воде. Я, конечно, облегчил бы его, если б море не было совершенно спокойно. Тем не менее, на случай какой-либо беды мы захватили приготовленные раньше пробковые пояса.

Настала ночь. Видневшееся на берегу большое пламя удостоверяло нас, что там не случилось ничего опасного.

В ответ на эту добрую весть я подвесил к борту корабля три зажженных фонаря. Послышавшийся с берега ружейный выстрел сказал нам, что наш сигнал усмотрен.

Мы скоро устроили себе ночлег на плоту. Я не хотел провести ночь на корабле, так как небольшой порыв ветра мог разбить его и в таком случае мы подверглись бы большой опасности.

Фриц не замедлил уснуть, несмотря на малое удобство своей постели. Что до меня, то я не смыкал глаз; я беспокоился о судьбе лиц, оставленных нами на берегу, да и хотел не засыпать в течение ночи, чтобы не быть застигнутым врасплох какой-либо случайностью.

Едва занялся день, как я уже был на палубе корабля и направил подзорную трубу на берег. Я увидел жену, вышедшую из палатки и смотревшую в нашу сторону. Я поднял на мачту кусок белой парусины, и жена три раза спустила и подняла свой флаг, показывая этим, что увидела и поняла мой сигнал.

— Слава Богу! — воскликнул я, — все наши друзья здоровы и в безопасности. Теперь позаботимся о перевозке скота на берег.

— Построим плот, — сказал Фриц.

Я доказал ему не только трудность такой постройки, но и неудобство, чтобы не сказать — невозможность — направлять плавание такого плота.

— Ну, так бросим животных в море: они поплывут. Вот, хотя бы свинья: с ее толстым брюхом и жиром ей нетрудно будет держаться на воде.

— Верю, но думаешь ли ты, что и осел, корова, козел, овцы счастливо доплывут до берега? Признаюсь, я охотно пожертвовал бы свиньей для спасения других животных.

— А почему бы не подвязать им плавательных поясов, таких же, какие мы приготовили для себя? Ведь будет недурно, когда весь скот поплывет при помощи этого средства.

— Браво, Фриц; предложение твое, как оно ни забавно, кажется мне исполнимым. За дело, друг мой, за дело! Испытаем наш способ на одном из животных.

— Привязав оба наши пояса к овце, по одному с каждой стороны, мы толкнули животное в море.

Сначала испуганное животное исчезло под водой, но вскоре выбилось на поверхность, и наконец, ощутив опору, которую представляла ему пробка, неподвижно держалось на воде.

Опыт доказал нам приложимость придуманного способа, и он был принят для переправы нашего скота.

Вся найденная пробка была потрачена на малых животных. Что же касается осла и коровы, которые были слишком тяжелы, то мы приготовили им особые пояса, из двух пустых бочонков, привязанных к телу веревками и полосами холста.

Когда весь скот был снабжен такой сбруей, я привязал к рогам или шее каждого животного по веревке, конец которой мы должны были держать, сидя на плоту из чанов.

Скот наш скоро был в воде, и притом без больших затруднений. Только осел, по своему природному нраву, упрямился, и мы вынуждены были столкнуть его задом. Сначала он сильно бился, но потом покорился своей участи и поплыл так хорошо, что действительно порадовал нас.

Как только мы сошли на песок, я отвязал его; скоро мы подставили парус под ветер и увидели, что нас несет к берегу.

Фриц, в восторге от успеха нашего предприятия, играл со своей обезьянкой и с гордостью посматривал на мерцавший на верху мачты красный огонек. Я, при помощи подзорной трубы, следил за дорогими нам существами на берегу, которые покинули палатку и бежали к берегу.

Вдруг Фриц закричал:

— Папа, к нам плывет огромная рыба.

— Бери ружье, — сказал я, — и замечай.

Ружья наши были заряжены. Указанное Фрицем животное было ничто иное, как большая акула.

— Выстрелим вместе, — сказал я Фрицу, и в ту минуту, когда морское чудовище, державшееся на поверхности воды, приблизилось к одной овце и уже раскрыло пасть, чтобы схватить добычу, оба выстрела раздались в одно время, и акула исчезла.

Минуту спустя, мы увидели на поверхности воды блестящую чешую брюха акулы, и кровяная полоса на воде убедила нас в том, что счастливо избавились от страшного хищника.

Я посоветовал Фрицу снова зарядить ружье: могло статься, что акула была не одна. Но, к счастью, опасения мои оказались напрасными.

Через несколько минут плавания мы, без новых приключений, пристали к берегу.

Жена и трое детей ожидали нас. Они схватили кинутую им мной веревку, чтобы привязать плот. Животные сами вышли на берег, и мы сняли с них пояса. Осел стал радостно валяться по песку и потом, став на ноги, огласил воздух звонким криком и-а! Вероятно, выражая им все свое удовольствие, что опять чувствует под ногами твердую землю.