Новый Раскольников - [14]

добрый ангел неспеша подносит

медлит смотрит вниз

где опять хозяйничает осень

где (пойди проспись)

я стою среди невы качаясь

пароходу в такт

пропадая (публике на зависть)

не за грош за так

«жили они счастливо но недолго…»

жили они счастливо но недолго

потому что умерли в один день

ехала по дороге волга

оборотень

радостно клаксонила да урчала

бликовали лаковые бока

ну и напоролась как скалы

на облака

как так получается — жили были

а потом внезапно пиндык и всё?

я лежу в соседней с тобой могиле

наискосок

«осень воняет псиной…»

осень воняет псиной

бродячим котом

рыбой из магазина

сырым пальто

дрянью заплесневелой

гнилым дождём

боже пошли нам белый

снег

с нетерпеньем ждём

«Она молчит, как партизан об лёд…»

Она молчит, как партизан об лёд,

как рыба на допросе.

И время нескончаемо идёт.

И эта осень

ладони зябко прячет в рукава.

Твоё молчанье

затягивает. Кругом голова…

Не отвечай мне.

«Шифроваться от себя самого…»

Шифроваться от себя самого,

повторяя — ничего-ничего.

Что в стакане? — Остывающий чай.

«Я скучаю». Вот и ты поскучай.

Всё налажено, известен маршрут,

пересадок никаких на пути.

Там и любят, и жалеют, и ждут.

(Может правда взять и всё же сойти?)

И глядишь под перестук за окно,

краем глаза верстовые столбы

отмечая. Сколько их? — Всё равно

сколько их. Но если бы…

Если бы…

«когда аэронавт, взлетая…»

когда аэронавт, взлетая,

пронзить стремится облака, —

меня преследует простая

назойливая мысль: ага!

вот он вцепился в эти крылья,

но, оборви ему полёт, —

он насмерть разобьется или

всего лишь копчик отобьёт?

«напишу тебе стишок…»

…напиши, что всё будет хорошо ©

напишу тебе стишок

на заказ

типа будет хорошо

всё у нас

нам любой прогноз другой

ни к чему

будет всё у нас с тобой

по уму

вместе будет или врозь —

не грузись

будет всё у нас авось

зашибись

наизусть как мантру пой

мой стишок

будет всё у нас с тобой

хорошо

напишу тебе стишок

на заказ

типа будет хорошо

всё у нас

«незатейливы приметы…»

незатейливы приметы

беспорядочного быта

одинокого поэта

у разбитого корыта

он по молодости словом

выжигал сердца и души

а теперь он старый клоун

никому совсем не нужен

у него на кухне мыши

под диваном пыль да мусор

навсегда похоже вышла

из его жилища муза

и маршрут ему стандартный

мимо булочной на плаху

ковылять походкой ватной

престарелого казаха

глянь вечернею аллеей

он проходит зыбкой тенью

с каждым шагом всё вернее

погружаясь в мрак забвенья

«это уже не ты…»

это уже не ты,

даже не тень. —

отзвук былой беды,

закрытая тема.

женщина в тридцать пять —

лицо, кожа,

голос — не опознать,

не похожа.

это уже не ты,

слава богу.

круговерть суеты

понемногу

нас превратила в тех,

кем мы стали. —

жесты, походка, смех

и так далее.

каждый идёт своим

(в пропасть, к звёздам).

как это — с яблонь дым,

баба с возу.

«Жизнь привидится иная…»

Я тебя не вспоминаю

Георгий Иванов

Жизнь привидится иная

На излёте этой, но:

«Я тебя не вспоминаю,

Всё прошло давным-давно»

И казалось бы, откуда

Этот морок, этот бред?

«Умирай уже, покуда

Кроме этой — жизни нет».

«ты будешь жить…»

…у неё занавески в разводах

В.В.

ты будешь жить, ты будешь долго жить:

растить детей, варить супы и кашки,

стирать платки, трусы, носки, рубашки.

по выходным под пиво грызть фисташки,

уютом и покоем дорожить.

ты будешь жить, ты будешь жить всегда:

дарить подарки близким и знакомым

на праздники; не выходя из комы,

блюсти порядок в анфиладе комнат,

всё время чем-то важным занята.

я тоже буду жить, пока вода

из кухонного вытекает крана,

и зарастает ржавчиною ванна,

и покрывает плесень дно стакана,

и догорает давняя звезда.

«сделавши харакири…»

сделавши харакири не плачут по

испорченному костюму кишкам наружу

недочитанному роману эдгара по

(рюноско акутагавы эдогавы рэмпо)

недослушанной композиции в стиле фьюжн

сделавши харакири глядишь вперёд

заново просветлённый как вечный ленин

видишь это вселенная вспорола себе живот

и из этой распахнутой ножевой

ласково приближаются чьи-то тени

мне с тобой хорошо

«всё наяву ты тоже наяву…»

всё наяву ты тоже наяву

как странно что я всё ещё живу

а значит постепенно умираю

под скрежет ежедневного трамвая

под щебетанье суетное птиц

под шелест недочитанных страниц

под сводки истеричных новостей

под голоса (не вовремя) гостей

всё наяву мы падали в траву

без разницы мгновенья или годы

вся жизнь как продолжение полёта

с высокого моста в глухую воду

в свинцовую осеннюю неву

как странно но я всё ещё живу

«однажды лирика уходит…»

однажды лирика уходит

и остаётся ерунда

поэт пером впустую водит

туда сюда

стучит в открытые ворота

на грани бездны водку пьёт

дрянная в сущности работа

сизифов пот

впадает в неуместный пафос

в бессмысленное шутовство

казалось бы корпел старался

ан — ничего

выходит ночью на дорогу

невыносимо одинок

не нужен ни себе ни богу

ни так ни впрок

без цели тащится устало

в глухую сумрачную хмарь

где ледяная рябь канала

тоска фонарь

«осень с шипением входит в дверь…»

осень с шипением входит в дверь

поезда на Калище.

кому тождественна ты теперь?

какого резона ищешь

на Старо-Калужском своём шоссе

в сером бетонном доме,

чьё отраженье в твоём лице,

что тебе снится, кроме

птицы, что бьётся в твоё окно?

впрочем, мне всё равно.

осень. с шипением двери за-

крылись, сейчас поедем.

скрежет пронзительный, голоса,

волосы ярче меди

у девочки рядом сидящей, но

в жесте, неуловимо, —