Новый порядок - [15]

– Как на юродивого, – подсказал Стоун.

– Да, как на юродивого. Все смотрят на него как на шута, а в глазах – скука, скука… Надоела всем эта правда, а почему? Да потому, что… изменить-то ничего нельзя. Совсем как в прежние времена, не так ли? Есть, правда, небольшое отличие. Тогда таких людей отправляли в психушки или еще куда подальше. Сейчас у нас свобода и демократия, в психушку нельзя, лучше сразу открутить голову. Или подложить в машину взрывчатку…

– Факты, даты, имена, – перебил Стоун. Его глаза продолжали смотреть в сторону. – Когда-то вы умели точно и сжато выражать свои мысли.

– Оглянитесь по сторонам, Стоун! Какие еще факты вам нужны? Выберитесь наружу из своей скорлупы и внимательно посмотрите на мир. Он изменился. Думаете, в лучшую сторону? Какого черта тогда вам понадобилось ухлопать Романцева и Ураева? А факты? Вот лишь некоторые из них. Являясь заместителем Крючкова и начальником ПГУ, вы исправно получали информацию о различного рода махинациях, аферах, злоупотреблении властью, коррупции и взяточничестве. Вы имели также исчерпывающую картину нарастания негативных процессов в экономике страны. Информация стекалась как из внутренних, так и из внешних источников. Один только мой отдел дал вам столько компромата, что можно было навсегда избавиться от большей части плохих парней. Помните, Стоун, во время вербовки вы сами говорили, что ГБ – это не только подавление инакомыслия, но в первую очередь орган, ответственный за безопасность граждан и всей страны. Есть и другие органы, занимающиеся этими вещами, но только ГБ располагала к тому времени реальной возможностью предотвратить назревающий кризис. Вы скажете, что к концу девяносто первого КГБ перестал существовать, но возникшие на его месте МБ и АФБ по-прежнему представляли из себя серьезную силу. В то время вы еще сохраняли полный контроль над госбезопасностью. Кроме того, вы оказывали значительное влияние на все силовые структуры страны и имели возможность прямого вмешательства в ход событий. Ну и что? Что вы предприняли, чтобы обеспечить безопасность государства и его граждан?

Стоун по-прежнему не проявлял ни малейшего интереса к словам Романцева. Сам же Романцев все это время пытался справиться с дрожащими руками. У него ничего не получилось, и он наклонился вперед, зажав ладони между колен. В такой неудобной позе он и продолжал говорить.

– Я понимаю, времена были трудные, новые цели и подходы в политике и экономике, суверенитеты и так далее. Но везде и во все времена, при любом государственном устройстве, при любом строе или режиме, вор остается вором, мошенник – мошенником, преступник – преступником, их отлавливают и безжалостно наказывают. По крайней мере, их пытаются ловить или хотя бы делают вид, что ловят. Вы даже и не пытались этим заняться. Мало того, вы не просто закрывали глаза на творящиеся безобразия, но еще и мешали другим бороться с нарастающей, как снежный ком, преступностью.

– Например, вам? – скользнул по нему отсутствующим взглядом Стоун.

– И мне в том числе. Вы мешали всем, Стоун. Вы повязали всех по ногам и рукам и не позволяли даже пальцем прикоснуться к делам, от которых за версту несло криминалом. Но и этого вам показалось мало. Вы принялись планомерно отсекать все нервные окончания и рецепторы ГБ, по которым шла наверх информация о катастрофе. Факты? Пожалуйста. Осень девяносто первого. По линии моего отдела шел целый поток информации от нашей агентуры на Западе о грандиозных аферах в сфере внешнеэкономической деятельности. Номера счетов в банках, ксерокопии важных документов, видеосъемки, записи переговоров и так далее. Как вы распорядились всем этим добром? Начали сажать преступников? Нет. Вы сдали спецслужбам мою агентурную сеть. Вы выдали американцам имена информаторов, завербованных нами среди персонала банков, налоговых служб, общественных организаций и так далее. Те, в свою очередь, поделились сведениями со своими европейскими друзьями.

После этого мы ослепли на один глаз. Второй глаз нам вышибли чуть позже, когда вы и ваши новые друзья придумали очередной гениальный ход. В декабре вышел Указ о слиянии МВД и МСБ, милиции и госбезопасности. О, я хорошо помню то время. Я как раз только что вернулся из Гарварда. Помните, как вы сосватали мне эту поездку? Уже тогда ваше поведение мне показалось, мягко говоря, странным.

– Ну и как? Вам понравилась эта поездка? Вы мне ничего о ней не рассказывали.

Стоун изобразил на лице интерес.

– На кой черт мне сдалась эта Высшая школа бизнеса?

Романцев был вне себя от возмущения.

– Чему я там мог научиться? Зачем нужны были все эти новые контакты и связи? У меня своих информаторов с лихвой хватало. Знаете, что вы сделали, Стоун? Вы засветили меня. Вы продали меня со всеми потрохами. У меня до сих пор лицо горит от стыда при одном лишь воспоминании об этой поездке. Чиновники госдепартамента с самого начала не скрывали, что они прекрасно знают, что я за птица. А откуда, спрашивается, они могли это узнать? До того времени у них ничего не было на меня, разве что кое-какие подозрения. В Ясеневе я был редким гостем, к тому же вы умели хорошо прикрывать нужных вам людей. Но я перестал быть для вас полезным, мало того, я представлял угрозу вашим планам. И вы засветили меня. Я помню, как в Гарвард приезжали целые табуны парней из ЦРУ, ФБР и АНБ. Они смеялись и тыкали в меня пальцем. Как же, один из высших офицеров внешней разведки ГБ приехал учиться бизнесу… Я был похож на ощипанную курицу. А в это время за моей спиной вы сдавали агентурную сеть, которую нам удалось создать с таким трудом, не говоря уж о материальных затратах.