Новый перевал - [20]

— Хватит с ним. Меня учи!

Но прошло некоторое время, и однажды в стойбище снова появился старый знакомый. Проплывая мимо, шаман не зря останавливался здесь. Он вел враждебную агитацию, распуская провокационные слухи, на этот раз по поводу того, что удэгейцев впервые в истории начали призывать в Советскую Армию.

Вечером к Масликову один за другим стали приходить охотники. Они спрашивали:

— Анатолий Яковлевич, скажи, пожалуйста, почему раньше удэгейцев не брали в армию, а теперь берут?

— Что такое, почему повестка пришла? Разве мой сын плохой охотник? На войне, говорят, удэгейцев будут убивать.

Масликов нахмурился. В тот же день созвали собрание.

— Сегодня ко мне приходили люди и спрашивали: зачем удэгейцев берут в Советскую Армию? — говорил учитель. — Я вам отвечу: я знаю, кто посеял смуту среди вас. Шаман. Что же он предлагает вам? Давайте разберемся. Мы с вами за эти годы по-новому жить научились. Шаман помогал? Нет. Удэгейцы теперь живут в избах, работают, учатся, одеваются красиво, кушают хорошо. Шаман помогал? Нет. Кто дал нам все это? Советская власть, Коммунистическая партия. Мы живем все дружно, как одна семья. Если бы сейчас враг напал на стойбище, разве мы не стали бы защищать свое счастье? Мы бы все взяли оружие и не пустили злодея! Так вот, наша страна — это тоже одна большая семья. Советская Армия защищает свою страну, где живет много народов. Советский воин — это сильный, ловкий, культурный боец. Раньше удэгейцы были темные, неграмотные, их не брали в армию. Сейчас удэгейцы окончили семилетку. Возьмите хотя бы Сидимбу. Разве он будет плохим бойцом? Он может быть командиром. Он прекрасный охотник, знает тайгу, умеет ходить на лыжах. Вот зачем позвали удэгейцев в Советскую Армию. Мы все должны гордиться этим. Это наша большая победа, товарищи!

Тревожной была весть о том, что немецкие фашисты напали на Советский Союз.

— Уали![10]

— Фашист напал!

Гонцы пошли в лес за охотниками, поплыли на оморочках по протокам, по рекам, в тайгу, на огороды, где работали колхозники.

Вечером на улице возле дома правления колхоза собрались все жители стойбища. Масликов рассказывал о том, какие зверства творят фашисты на советской земле. Перед слушателями встали образы замученных стариков, детей и женщин, заживо погребенных в земле.

Старый мудрец Гольду, приехавший из тайги с ружьем, взял слово:

— Вот я вижу, вы, молодые удэге, стоите тут все здоровые, сильные. Вы теперь умеете не только охотиться, вы узнали науку, светлую жизнь узнали, музыку и песни. Вы теперь носите белые рубашки с галстуками, женщины в шелковых платьях ходят. Кто дал это? Советская власть дала! А вдруг придет фашист, отнимет все это и скажет: «Идите опять в тайгу, живите в юртах». Что мы скажем? «Не надо старой жизни!» — скажем. Так берите оружие, удэгейцы, идите стрелять фашиста! Удэгейцы умеют стрелять зверя!

А после собрания к Масликову один за другим подходили молодые и старики с одним и тем же вопросом:

— Как пойти на фронт?

Учитель объяснял, что пойдет тот, кого позовет Родина. А пока надо всем хорошо работать и этим помогать нашей армии.

Наступил день, когда из стойбища отправилась группа призывников, в том числе и Джанси Кимонко. Потом получил повестку учитель. Удэгейцы, привыкшие к своему русскому другу, заволновались. Они написали даже коллективное прошение оставить Масликова. Узнав об этом, учитель спокойно заметил:

— Этого делать не надо, товарищи. Родина позвала меня, и я должен итти.

Тот день, казалось, измерил всю глубину любви к нему обитателей стойбища. Учитель заходил прощаться почти в каждую избу, и трогательным было расставание. В каждой семье его усаживали за стол и угощали. Школьники толпой следовали за ним всюду. Провожать учителя отправились десятки людей. Рядом с ним шла его жена, удэгейка Лидия. Учитель нес на руках маленькую дочку. Старшая шагала впереди. Когда учитель оглядывался, он видел, как в воздухе мелькали белые платки. Наконец скрылось из виду селение, вот уже показалась заимка, где столько раз учителю приходилось бывать в эти годы. Тут с удэгейцами он учился бить острогой рыбу. Здесь неподалеку он показывал им, как обрабатывать землю. Здесь он плакал от радости, когда встретил почтальона, плывшего по реке с газетами в руках, и узнал, что Советское правительство наградило его, учителя из далекого стойбища, орденом Ленина.

Стойбище осталось в его памяти на всю жизнь. В дни войны к удэгейцам часто приходили письма от Масликова. Жена учителя читала их вслух. Удэгейцы слушали, говорили:

— Вот видите, Анатолий Яковлевич пишет: женщинам тоже надо итти охотиться. Значит, так надо…

Письма в Гвасюги приходили отовсюду. Писали питомцы школы — фронтовики. Суровые и жизнерадостные, глубокие и непосредственные, эти письма были трогательны и по тому, как в их безыскусной орфографии русские слова порой смешивались с удэгейскими, по тому, как ярко выражалось в них чистое, сыновнее чувство любви к своей Советской Родине.

Врожденные охотники и следопыты, удэгейцы проявили себя в боях великолепными разведчиками, стрелками. Вместе со всей Советской Армией они входили в логово фашистского зверя и добивали его там. Многие из них во время войны с Японией были на маньчжурской земле. Сам учитель тоже стал воином.