Новый отсчет - [7]

— Да, однако. Вот это я понимаю — цивилизация, — пробормотал пилот.

Столь же малы были раковины, а вода, включающаяся автоматически, как только он протянул руки, еле текла. Ни первая, ни вторая гигиеническая процедура пилоту не понравилась. За умывальником была еще какая-то дверца. Заглянув туда, Соболев увидел длинный ряд душевых кабин. Они были исполнены в столь же спартанском стиле, так что Сашка увидел за ближайшей загородкой парочку вполне милых ножек, а над загородкой — копну черных, кучерявых волос.

"М-да, не сильно большое однообразие. Наверняка те же тридцать душевых", — подумал Соболев.

— А где тут у вас пожрать можно? — Спросил Сашка, вернувшись, у того же Симонова.

— А, это просто. Через каждые десять отсеков есть пункт питания. Ты его сразу увидишь. Подходишь к нему, прикладываешь браслет к такой красной штуке, и все.

— А ложки там, вилки?

Симонов отмахнулся.

— Не парься с этим. Забудь вообще, что они существовали. Там увидишь, там все просто.

То, что ему нужно, Соболев увидел издалека. Во-первых, эта серебристая, встроенная в стену штука в высоту была метра три, но узкая, не более метра. А еще перед ней стояла очередь человек в сто. Правда, она быстро продвигалась, и минут через десять Соболев подошел к аппарату. Он уже видел, как это все происходит. Люди подносили к специальному табло свои браслеты. Тут же из небольшого окошечка появлялась бесцветная, пластиковая миска. Все брали ее, и отходили в сторону. Но, как раз на Соболеве вся процедура дала сбой. Он приложил к красному датчику свой браслет, внутри аппарата что-то всхлипнуло, и все. Александр почувствовал себя полным дураком.

— Да врежь ты по нему кулаком, — добродушно посоветовал голос сзади. Говорил человек по-русски, но пилот как-то постеснялся так варварски поступать со свехимпортной аппаратурой. Тогда из-за его плеча протянулась рука с могучим кулаком, и увесисто приложилась к матовой стенке аппарата. Тот снова всхлипнул, и выдал пилоту долгожданную миску с едой.

— Я эту дрянь настраивал, поэтому знаю, как с ней обращаться. Вся эта система рассчитана на пищу хасков, а наша, она гуще, — пояснил могучий, одного роста с пилотом, бородатый детина. Соболев взял миску и растерялся.

— А что, ложки нет?

— Нет, тут жевать нечего, — просветил его здоровяк, получающий свою порцию. — Эту дрянь нужно пить. А еще приложи браслет рядом, — он кивнул на второй датчик. — Это для воды.

Соболев последовал его совету, и получил пластиковую, кубообразную емкость с прозрачной жидкостью.

— Вода, — пояснил его гид. — Ровно триста грамм. Бери непременно, каждый раз после этой баланды потом хочется пить.

Соболев отхлебнул из миски, не очень как-то веря, что эту массу можно есть. И тут он приятно ошибся. По вкусу это походило на кашу с мясом.

— Съедобно, что ты так недоволен? — удивился Сашка. — Курсантами, помниться, нас вообще такой баландой кормили! А это ничего, вкусно даже.

— Да, ты, я чувствую, только первый раз это ешь?

— Ну да.

— А я тут уже месяц жру эту… баланду. Вовка, Малыгин, — он протянул пилоту руку. — Из Иркутска, слесарь-инструментальщик.

— А я Соболев, Сашка, пилот.

— О, так ты один из наших Сталинских соколов?

— Почему сталинских?

— Да, народ вас так прозвал. Наши, русские.

— А, вот в чем дело. А я и не знал. Ты, выходит, здесь давно?

— Месяц ровно, — повторил слесарь. — Чем только не приходилось заниматься. В том числе и этим кашепроводом.

— А кухня тут где?

— В корме. Оттуда идут трубы, по ним все и поступает во все концы этой хреновины.

Соболев удивленно вытаращил глаза.

— Ни хрена себе, вот это система! А как же там…

— Ничего не застревает? Э, брат, там такие технологии. Они же тоже часто перевозили своих солдат на этих гробах. Там трубы такой чистоты, что все летит как из пушки. Отполированы изнутри до изумления. Еда заканчивается, они продувают систему воздухом, и все. И мыть не надо. Мы больше мучились, добиваясь такой вот консистенции, — он приподнял миску. — Три недели на это ушло. Все, на хрен перемалывается в таких здоровых мясорубках: мясо, каша, лапша, добавляется какая-то белковая хреновина из пищи хасков, все это варится без огня, что-то вроде СВЧ, а потом мы это жрем. Скоро нашу пищу вообще перестанут добавлять, будем жрать их хавку. Там чистая синтетика. Тоже ничего, но… Мне каждую ночь сняться пельмени. Наши, сибирские, из трех сортов мяса, да сваренных на мясном бульоне с косточкой.

Соболев посмотрел на нового знакомого чуть ли не с ненавистью. После таких воспоминаний вкус инопланетной каши как-то сразу поблек. Закончил пить свою странную пищу, посмотрел миску на свет. На ней и в самом деле не осталось и следа еды.

— А миску куда теперь? — спросил он своего невольного гида.

— Да, бросай вон туда, — Малыгин показал на закрытое шторкой большое, квадратное отверстие в двух метрах места от выдачи того же аппарата. — Потом они ее переплавляют, и снова делают эти миски. Кстати, всем полагается по две тарелки этой бурды в сутки. Второй раз получишь через шесть часов, не раньше. И не вздумай потерять браслет, а то сдохнешь тут от голода. Вот воду можно пить сколько угодно.