Новый мир, 2013 № 10 - [22]

Кошевой сглотнул:

— Вы ошибаетесь.

Гордеев кивнул:

— Я надеюсь, что ошибаюсь. — Он вздохнул. — Знаете, Кошевой, люди не любят ошибаться,  а уж тем более признавать свои ошибки. Разве могут они, такие умные, ошибаться? — это не укладывается у них в голове. Вы понимаете меня? Да или нет? Почему вы молчите? Разбавьте мой монолог ценным замечанием, прошу вас. Мне скучно глядеть на то, как вы сцепляете и расцепляете пальцы.

— Почему… почему вы так… ну… не любите людей?

Гордеев задумался:

— Нельзя сказать, что я не люблю людей, Кошевой. — Он нахмурился. — Нельзя.

 

 

Глава тринадцатая

 

Танич не верил в существование зла. В существование добра тоже не верил. Он верил только в то, что мог пощупать или хотя бы увидеть. Впрочем, в существовании увиденных и ощупанных предметов он тоже сомневался; они существовали тогда, когда он видел их и щупал. В другое время они не существовали. Приятель Танича, который любил выпить, сказал, что жизненная философия Танича называется солипсизмом. На следующий день приятель Танича разодрал себе горло, падая в нетрезвом состоянии с лестницы, и умер от потери крови. Танич в тот день уехал с Настей отдыхать в Евпаторию. Он не знал, что приятель погиб. Вернувшись из Евпатории, он ждал от приятеля звонка, чтоб рассказать ему о посещении заброшенной базы подводных лодок в Балаклаве, но первым не звонил, потому что считал себя выше этого. Приятель никак себя не проявил, и Танич забыл о нем. Через полгода случайно узнал, что приятель умер, и с трудом смог вспомнить, кто это. Немного позже они с Настей разошлись, и Танич уехал жить в южный город, отравленный пылью и копотью. На новом месте Танич никак не мог найти себя. Время он проводил с пользой для организма: спал. Однажды он проснулся среди ночи в холодном поту и отчетливо вспомнил погибшего приятеля. Тот исчез из его жизни и из жизни вообще, но, без сомнения, когда-то существовал. Танич вспомнил, что приятель ходил за ним по пятам как преданная собачка, а Танич демонстративно не замечал его. Теперь приятель погиб, а Танич не помнит его имени. Вероятно, такая судьба ждет и его.

Танич решил напомнить о себе миру. Он облачился в незаметную городскую одежду, взял в руки зонт и вышел на улицу. Он чувствовал себя охотником, обозревающим богатые угодья. Накрапывал дождь, солнце скрылось за крышами домов. Автомобили ехали навстречу неведомой Таничу жизни. На высокой платформе перед гипермаркетом стоял молодой человек. Он громко рекламировал скидки на продукты питания. Лицо молодого человека выражало печаль; его бросила любимая девушка, потому что после смерти сестры он ударился в меланхолию. На нем был костюм куриного окорочка, потому что куриные окорочка пользовались спросом среди потребителей. Танич следил за поведением молодого человека. Молодой человек спустился с платформы и пошел напролом через проезжую часть. На него кричали и требовали убраться с дороги. Какой-то мужчина вышел из синей «Subaru», чтоб набить молодому человеку морду, но тут же вернулся на водительское место и опустил голову на руль. Он был потрясен аурой тоски, которая окружала молодого человека. Другой мужчина тоже вышел из машины, но никакой ауры не почувствовал и зарядил молодому человеку кулаком в спину. Молодой человек упал на колени и пополз к тротуару. На тротуаре он сел, снял костюм куриного окорочка, чтоб снова ощутить себя человеком, и замер, потому что изменений не почувствовал.

Прибежал запыхавшийся менеджер супермаркета. Он отчитал молодого человека за недостойное поведение и, сунув костюм под мышку, пошел обратно. Нельзя сказать, что он не понимал чувств молодого человека: его самого недавно бросила жена. Молодой человек еще немного посидел, с трудом соображая, что он здесь делает, затем нырнул в распахнувшиеся двери пузатого автобуса и укатил. Дождь усилился. Танич свернул в подворотню, обнаружив там бетонный козырек, под которым можно спрятаться от непогоды. В глубине темной подворотни раздавались голоса. Мужчина отчитывал женщину. Женщина оправдывалась прокуренным голосом. Послышался звук шлепка и всплеск. Мимо Танича, не замечая его, прошел мужчина в кожаном плаще и бейсболке, он улыбался. Танич подождал немного и окунулся в мрак подворотни. На асфальте, спиной к кирпичной стене, сидела женщина в белой шубе. В промокшей шубе женщина напоминала больную овцу. Женщину звали Зина. Она поссорилась со своим женихом Мишей, который захотел, чтоб она сделала ему минет в подворотне. Она отказалась, и он ударил ее наотмашь. Зина упала в лужу и отползла к стене, дрожа от холода и отчаяния. Миша ушел, а из темноты вышел незнакомый мужчина в непримечательной серой одежде. Он молча смотрел на Зину сверху вниз. Зина хотела попросить его о помощи, но промолчала. Мужчина протянул ей руку. Зина испугалась этой бледной руки с длинными шевелящимися пальцами.

— Хватайся, — велел мужчина.

Зина не посмела ослушаться. Страх ушел. Она почувствовала обычную пустоту в голове, словно ее голова была стоящим на плите чайником, в котором выкипают последние мысли. Мужчина привел ее в квартиру, захламленную антиквариатом, пропахшую мужским потом и пивом. Велел раздеваться. Зина разделась, потому что предпочитала слушаться мужчин. Вся ее жизнь была построена на послушании. Она знала, что если не будет слушаться, ее побьют. Сначала ее бил отец, потом молодой человек, с которым она встречалась, затем сутенер. Мужчина повесил шубу сушиться, порылся в шкафу и нашел для Зины платье. Оно было старомодное и на размер больше, чем надо, но Зина его надела. Мужчина уселся на пол. Вид у него был отстраненный.