Интересно: мамин брат Степан и сестра Марья ростили своих детей и внушали против Зайцевых. Мы старались с ними родниться, но с ихной стороны как-то всё бочкём. И детей вырастили, стали совсем чужими. Мы со Степаном молились, он как наставник, а я уставшик и головшик, оне к нам не подходили. Когда подъехали Шарыповы и Ларионовы, у их основался собор, и всё наше родство, включая наших родителей, ходили туда. Нас Шарыповы шшитали за еретиков, мы помалкивали, всё терпели. Вскоре у их за каки-то несправедливости уходют от них наши родители и кум Евгений и крёстна. Крёстна давай нас убеждать, чтобы молились у них, говорит: «Дом большой, места всем хватит». Ну, мы согласились, стали молиться, постепенно она стала во всё вникать, мне ето не нравилось, Степан молчал. Собрались на Пасху, стали молиться, она во всё вникает и везде лезет. Когда отмолились, я с ней разоспорил:
o:p/
— Зачем я учился — стары напевки и разный
[11]
устав подымать?
o:p/
Поспорили, она не сдаёт, тогда я сказал:
o:p/
— Молитесь, я суда не приду больше.
o:p/
У них без меня не пошло, и она передавала, чтобы я вернулся. Говорю:
o:p/
— Нет. Наслышался её досыта, ето не собор, а диктатура. Вот скоро подъедут добры люди, сделам моленну, тогда будем молиться, а пока дома.
o:p/
Но за ето крёстна мне отомстила. А получилось ето так.
o:p/
o:p
/o:p
Когда мы со Степаном уехали с Помоне к Герману, кум Евген арендовал в Помоне землю. Борису уже было четырнадцать лет, на тракторе он работал. У нас родилась дочь Таня, всё было хорошо, но что-то дома у нас с Марфой не пошло, стала пушше спорить, не покоряться, всё на вред, не варит, не стират, станешь допытывать — бурчит. Мама надулась, Евдокея надулась. Что такоя? Мы вообче часто гуляли, а тут вовсе с горя загулял. Однажды приезжает мама, и я прихожу пьяный. Мама:
o:p/
— Где, — поднялась, — таскашься, таскун, уходи из дому!
o:p/
И Марфа почувствовала таку защиту, повысила голос:
o:p/
— Уходи и уходи, таскун!
o:p/
Я в шоке, нихто разбираться не хочет, чуть не вытолкали. Собрал в сумку маленькя одёжи и ухожу. Слышу, мама говорит Марфе:
o:p/
— Пошлятся да и придёт.
o:p/
Посмотрим. Ну и судьба же досталась! Беру автобус, еду в провинцию Чубут, в город Пуерто-Мадрин, там у меня друг детства Луис Пачеко, работает на алюминевой фабрике.
o:p/
Приехал к нему, он обрадовался, принял меня. Стал узнавать, где хорошо заработать можно. Он повёл к своему другу, что работает на порту начальником, сгружают свежую рыбу в яшиках лебёдками, и плотют хорошо. Но ето кооператив, и у всех номера, надо быть на порту в пять часов утра, а зимой холодно. На порту работают проходимсы, которы любят лазить по ночам. И бывает так: набор, а рабочих не хватает, вот тут и берут новичков, и каждый раз надо ждать. Как не хватает, так и успевашь работаешь, ето случалось два-три раза в неделю, но прожить хватало. Перво казалось трудно и чижало, но, когда понял сноровку, стало хорошо получаться и легко. Каждый день я был на порту, начальники кооператива ето видели, да и уже со многими соревновался, что
[12]
аргентинсы приходют голодны, мату пососут да и на работу, а силы нету. А я по-русски: хорошо позавтракаю да с собой на работу беру обед, вот и сыт голодному не верит. Через полтора месяца вызывают в контору, проздравляют и выдают мне карточкю с номером 33. Тогда начал работать каждый день. Когда не хватало суднов, нас посылали на международный порт Адмиранте Сторни, а мы работали на команданте Луис Пьедро Буено, на большим порту сгружали морожену рыбу и загружали заграничные судна.
o:p/
Как-то раз вижу русский флаг, подхожу, спрашиваю на вахте:
o:p/
— Можно к вам?
o:p/
— Можно.
o:p/
Захожу, там передали капитану, приходит:
o:p/
— Вы откуда?
o:p/
Рассказываю.
o:p/
— Интересно. Заходи!
o:p/
Собрали на стол, выпили-закусили, расспросы, рассказы. Все чудятся:
o:p/
— Через столь лет, уже внук, и чисто на русским языке говоришь! И русская рубашка, поясок — ето сказка!
o:p/
Мне ето всё казалось чудно: как так оне удивляются? Показали русские фильмы, приглашали в Россию. Всё там казалось родноя.
o:p/
Подходит греческое судно. Я узнал, что ето судно каждых два года приходит на етот порт и хорошо плотют. Я обратился к капитану, через переводшика попросил работу, он спрашивает:
o:p/
— На каких языках говоришь?
o:p/
— На русским, на испанским, на португальским.
o:p/
— А на английским говоришь?
o:p/
— Нет, но, ежлив надо, можно подучиться.
o:p/
— Хорошо, мы будем стоять пятнадцать дней. Неси паспорт, сделам контракт на два года. Через два года в ети же числы судно будет в етим порту, зарплата 1500 долларов в месяц, но получишь их все через два года на етим порту. А на каждым порту, где будет стоять судно, даём виятик
[13]
на каждый день по 30 долларов на личные расходы.
o:p/
— Хорошо, я подумаю.
o:p/
Действительно, задумался. Два года — 38 000 долларов, ето можно купить 50 — 60 гектар с фруктой. У меня паспорт дома простроченной, но ето полбеды: за два дня в Буенос-Айресе можно поновить. Но как с Марфой? Надоело мне спорить, разойтись раз навсегда — детей жалко, да и стосковался: как ни говори, уже четыре месяца прошло.
o:p/
