Новый мир, 2013 № 05 - [3]
Сэнди Конрад
Десять и девять, бегун стометровый
и лейтенант белгородской милиции,
Саша Кондратов — живой и здоровый,
как мне твои перечислить отличия.
Выученик формалистов и Проппа,
мистик числа и наследник Введенского,
что ты подскажешь мне нынче из гроба,
гений, разведчик разброда вселенского?
Ты, почитавший и острова Пасхи
идолов, йогов конфигурации,
красивший крыши дворцов без опаски,
в сумке носивший свои декларации,
cдавший в запасник бурятского Будду,
Конрадом Сэнди себя называвший,
все пропущу, а тебя не забуду,
ты, пентаграммой себя повязавший.
Книжки строчивший для «Гидроиздата»,
трубки куритель, любитель пельменей,
нету таинственнее адресата —
азбука Морзе и ток переменный.
Ты, не закончивший дела-романа,
«Здравствуй, мой ад!» и дошедший до края,
живший в лазури на дне котлована,
смыслом погибели буйно играя.
Место нашедший в Казанском соборе,
после работы на Мойке и Невском,
ты, заявлявший в ночном разговоре:
«Буду я к Вечности вечным довеском».
Все это сбудется, Саша Кондратов,
о, Сэнди Конрад, из дали, из праха,
из новолунья, из черных квадратов,
лучший из лучших, бегун-растеряха.
2011
Красильников
«Хиромант и некрещеный человек М. К. посулил
мне безбедное существование до 55 лет»
(из письма Иосифа Бродского к Евгению Рейну)
Красивый дылда с бледной рожей,
На Маяковского похожий,
Во сне является ко мне,
За пазухой — бутылка водки,
В запасе — правильные сводки,
Он в прошлом греется огне.
Он — футурист, он — будетлянин,
Бурлюк им нынче прикарманен,
Он Хлебникова зачитал,
Он чист, как вымысел ребенка,
И чуток, точно перепонка,
Что облепила наш развал.
Зачем-то Кедрин им обруган,
Он нетерпим к своим подругам,
Одну он выгнал на мороз,
Он отсидел четыре года,
Пьян от заката до восхода,
До Аполлинера дорос.
Он говорил, а мы внимали,
Он звал нас в сумрачные дали,
Где слово распадется в прах,
Где Джойс и Кафка — лишь начало,
Где на колу висит мочало,
Туда, туда на всех парах.
Работал в «Интуристе» в Риге,
Влачил не тяжкие вериги,
И сбросил их, и — утонул,
В истериках, скандалах, водке,
Посередине топкой тропки,
Смешав величье и разгул.
2011
Уфлянд
Ты искал в пиджаке монету
нищим дать и — нашел,конечно…
Надо готовиться к новому лету,
Надо прожить это лето беспечно.
Надо пройти до конца по Фурштатской,
Сбить каблуки и отбросить подметки,
Время подмазать расхожею краской
И запасти для закуски шамовки.
Что не закончил ты в пятидесятых,
Скажется нынче, где правят поминки.
Флагов трехцветных и тех — полосатых,
Хватит с избытком, летящих в обнимку.
Ты — своеволец, простец и умелец,
Чудный солдатик — всегда в самоволке,
Давнего времени красноармеец,
Переложивший слова и обмолвки,
Все, что сказали мы, будто для шутки,
Станет рассадой, взойдет и созреет,
Пусть же останется жизнь в промежутке,
Пусть ее дождик весенний развеет.
2012
Закат
Нине Королевой
Закат над заливом —
Атлантики больше,
На крышах и шпилях
Багровые клочья.
Вставайте из праха,
Кто жить расположен,
Последнее слово
Последнею ночью.
Мы жили когда-то в несносной остуде
Платя пятаками прозревшей глазнице,
Варили баланду в солдатской посуде
На Вечном огне у имперской границы.
У бедных ларьков над разбавленным пивом
Нас тень покрывала подземного моря,
Волна Афродиты толчком торопливым
И нас обнимала осадком в растворе.
И мы не заметили, как мы втянулись
В рутину погибели, хлада и тленья,
Мы ели с ладоней бесчувственных улиц,
Любили без повода и утоленья.
В пустой тишине, где гремели трамваи,
В подвалах, таивших чугунные топки,
Сложили мы жребии и караваи,
Связали свои — к отступленью — котомки.
Вставайте из праха единым порывом,
Разбитым полком, отступающим в воздух,
Сейчас над Сенатской, над Финским заливом,
Над урной, где души в объятьях бескостных.
2012
Карнавал
Пойдем по набережной мимо
мостов, буксиров, кораблей,
глотая завитушки дыма,
нам с дымом будем веселей.
Свернем налево, где похожий
канал на школьный мой пенал,
и пронесем под чуткой кожей
событий этих карнавал.
Дом, в разрисованной бауте,
и колокольня в «домино»
нам попадутся на маршруте,
но по порядку. Сведено
не только в плещущие хлопья
разброда масок и гульбы,
где перепрятаны в лохмотья
фасады, улицы, столбы.
Теснится город под присмотром
всей клоунады заводной,
он летним облаком размотан
над Петроградской стороной.
Он убегает, как служанка,
сто глупостей наобещав,
и оставляет, что не жалко —
свистульку, пуговицу, шарф.
Призыв
А что если Бог — это высший художник,
Создавший икону, простой подорожник,
И ямб, и хорей, и анапест,
Придумавший кисти, и краски, и слово,
И все, что для нашего дела готово,
Сложивший все это крест на крест.
В такой мастерской подрастаем мы вечно,
Старание наше да будет сердечно,
А плата — по лучшим расценкам.
Заказов — довольно, не только монархи,
И те, кто штампует почтовые марки,
И небо рисует на стенке.
Мужайтесь же, братья,
Причастья и платья
У нашего Господа хватит,
А если он отбыл по срочному делу,
К иному пространству, к иному пределу,
То Время труды нам оплатит.
ПОВЕСТЬ И ЖИТИЕ ДАНИЛЫ ТЕРЕНТЬЕВИЧА ЗАЙЦЕВА
Автор «Повести и жития» — старообрядец Данила Терентьевич Зайцев, родившийся в 1959 году в Китае и выросший в Аргентине. Рукопись, состоящая из семи тетрадей, представляет собой объемное (около 27 авторских листов) сочинение об истории переселения старообрядцев («синьцзянцев» и «харбинцев») из России в Китай и далее в Латинскую Америку и их жизни в южноамериканских странах. Автор начал писать книгу в ноябре 2009 года, по возвращении в Аргентину после неудачной попытки обустроиться с семьей в России; последняя тетрадь завершена весной 2012 года. Текст написан от руки гражданской азбукой, фонетическим письмом, отражающим живое произношение.
Вторая книга несомненно талантливого московского прозаика Ивана Зорина. Первая книга («Игра со сном») вышла в середине этого года в издательстве «Интербук». Из нее в настоящую книгу автор счел целесообразным включить только три небольших рассказа. Впрочем, определение «рассказ» (как и определение «эссе») не совсем подходит к тем вещам, которые вошли в эту книгу. Точнее будет поместить их в пространство, пограничное между двумя упомянутыми жанрами.Рисунки на обложке, шмуцтитулах и перед каждым рассказом (или эссе) выполнены самим автором.
Владимир Курносенко - прежде челябинский, а ныне псковский житель. Его роман «Евпатий» номинирован на премию «Русский Букер» (1997), а повесть «Прекрасны лица спящих» вошла в шорт-лист премии имени Ивана Петровича Белкина (2004). «Сперва как врач-хирург, затем - как литератор, он понял очень простую, но многим и многим людям недоступную истину: прежде чем сделать операцию больному, надо самому почувствовать боль человеческую. А задача врача и вместе с нимлитератора - помочь убавить боль и уменьшить страдания человека» (Виктор Астафьев)
В книгу «Жена монаха» вошли повести и рассказы писателя, созданные в недавнее время. В повести «Свете тихий», «рисуя четыре судьбы, четыре характера, четыре опыта приобщения к вере, Курносенко смог рассказать о том, что такое глубинная Россия. С ее тоскливым прошлым, с ее "перестроечными " надеждами (и тогда же набирающим силу "новым " хамством), с ее туманным будущим. Никакой слащавости и наставительности нет и в помине. Растерянность, боль, надежда, дураковатый (но такой понятный) интеллигентско-неофитский энтузиазм, обездоленность деревенских старух, в воздухе развеянное безволие.
Ты точно знаешь, что не напрасно пришла в этот мир, а твои желания материализуются.Дина - совершенно неприспособленный к жизни человек. Да и человек ли? Хрупкая гусеничка индиго, забывшая, что родилась человеком. Она не может существовать рядом с ложью, а потому не прощает мужу предательства и уходит от него в полную опасности самостоятельную жизнь. А там, за границей благополучия, ее поджидает жестокий враг детей индиго - старичок с глазами цвета льда, приспособивший планету только для себя. Ему не нужны те, кто хочет вернуть на Землю любовь, искренность и доброту.
Город Нефтехимик, в котором происходит действие повести молодого автора Андрея Кузечкина, – собирательный образ всех российских провинциальных городков. После череды трагических событий главный герой – солист рок-группы Роман Менделеев проявляет гражданскую позицию и получает возможность сохранить себя для лучшей жизни.Книга входит в молодежную серию номинантов литературной премии «Дебют».
Французский юноша — и русская девушка…Своеобразная «баллада о любви», осененная тьмой и болью Второй мировой…Два менталитета. Две судьбы.Две жизни, на короткий, слепящий миг слившиеся в одну.Об этом не хочется помнить.ЭТО невозможно забыть!..