Новый мир, 2013 № 02 - [13]

 

И однажды, с месяц прошло, Фролов пришел к старику со своей выпивкой. Это был любимый Палычем коньяк. Венька явно что-то темнил, и разговор поначалу не клеился, но после третьей он решительно нахмурился толстым лицом и произнес:

— Ты можешь смеяться, Палыч, но я точно решил ехать! Пятнадцатого! Вот билеты. — Он достал из кармана паспорт с торчащими краями авиабилетов. Ожиревший и угрюмый, почти позабывший вкус жизни, Венька напряженно и не без страха смотрел на старика — он пришел за благословением.

Венька не в первый раз поднимал эту тему, и Олег Палыч не сразу ответил. Подпер кулаком красноватую, с синими прожилками щеку, буровил соседа строгими, заплывшими от старости глазками. В глубине души он очень рад был и хотел, чтобы Венька поехал. Хотя и не надо было ехать туда за золотом, но как ему это объяснишь?! Да и в конце концов, за золотом так за золотом… Единственное, чего боялся Палыч, что вернется Венька через неделю и скажет: там тоже все не так. Этого он ему никогда не простит.

Старый геолог тяжело скрипнул шатким стулом, аккуратно взял толстыми пальцами стакан с коньяком и, забыв сказать свой тост, выпил. Губы вытер.

— Ты, Веня, все-таки зря думаешь, что там так все легко, — заговорил он непривычно ласково, испытующе глядя на Фролова. — По картинкам ты все выучил, это я понял, но ведь его в лесу надо найти! Там все по-другому… Не знаю, но, может, не по тебе это дело. — Он опять недоверчиво оглядел совсем не таежную, разбухшую от дивана, Венькину фигуру.

— А я найду, — Фролов налил еще, — смотри, чего я достал. — Он выложил на стол подробную карту. — Я точно по твоим местам пойду. Ты мне отметь…

Олег Палыч взял с полочки очки. Развернул листы и долго ползал по ним карандашом.

— Тут, видно… Кызыл — речка небольшая впадает в Аргут. Тут у нас базовый лагерь был. — Он выстучал из пачки “беломорину”.

— А где ты мыл?

— Та-ак, значит, вот здесь, в верховьях… Там еще место такое, если снизу пойдешь по речке, то сначала глухой кедрач будет, потом поляны начнутся альпийские — трава по пояс, а потом, выше, лес станет редкий, скальники по правой стороне начнутся. Сам ручей — вот он, — ткнул Палыч карандашом. — Сверху падает, круто, вроде водопада. Его хорошо видно. И дальше вверх по речке километра два мы отработали. Там оно почти во всех ручьях есть, но немного. Но вот в этом, напротив скалы, и в этом, кажется. — Он обвел два продолговатых кружка. — Нормально было — знаков по двести-триста, а может и побольше, точно не помню. Для нормальной добычи все равно мало, но тебе хватит. Во всяком случае, есть смысл поискать. Кстати, и в самой речке попробуй. Ну, в таких местах… — Он посмотрел на Веню.

— Да-да, я помню, в котлах, где оседает… — Фролов смотрел на карту, силился представить, как там на самом деле. Лицо у него было глупое и озабоченное. Ничего он не мог себе вообразить — он никогда не был в таких вот, диких горах.

— Палыч, я спрашивал уже, но я все-таки не пойму, а что же вы не мыли, если его много было?

— Тык… — Старик остановился на полуслове, тяжело откинулся на спинку стула большим телом и небрежно прищурился на Фролова. — Ты, Веня, совсем одурел с этого золота. Мы за два лета целый район там описали. Нам было чего делать… Да и не думали мы тогда ни о каком золоте.

— Нет, ну ты говорил, что мыли, блестки считали и обратно выплескивали. Странно?!

— А-а, тебе не понять. Ты, если с такой жабой в душе поедешь, точно ничего не найдешь. На первом ручье застрянешь, там же везде золотые блестки есть! — Он помолчал, подумал. — Я знал старателей… специфический народ. Как будто чокнутые малость. Нн-да… люди, может, и не очень приятные, но твердые. Не перекрестясь, за лоток не брались. Дело-то такое…

— Какое?

— Да… черт его знает… дьявольское, что ли? Не знаю, мне оно никогда не надо было.

Они теперь целыми днями занимались. Старик писал ему названия книг, Венька мотался в библиотеку, покупал снаряжение. За хорошими горными ботинками вместе ездили в магазин. Были и практические занятия — Олег Палыч, брезгливо относящийся к этому самому золоту, пыхтя и охая, вставал на корячки, показывал, с тазиком в руках, как работать лотком, и требовал, чтобы Веня все в точности повторял. Потом детально описывал, как вскрывать грунт, и злился, если Веня пытался увильнуть и “брал сверху”. Длинный светло-рыжий Венькин хвост, прихваченный резинкой, все время мешался под руками, и Палыч с довольной ухмылочкой и со словами “мы тебя наладим” побрил его налысо. Записывать не разрешал.

— Ничего у тебя не должно быть. Лопату чем-нибудь обмотаешь и спрячешь в рюкзаке, жесть для лотка тоже — в трубочку свернешь. А если вдруг застукают — скажешь, за золотым корнем приехал. Он по берегам ручьев растет. Но смотри, Веня, за золото могут впаять. Если что, лучше отдай…

По поводу алтайцев Палыч предупреждал, что кто-то из местных всегда втихую моет, и надо быть аккуратным, не лезть в чужие шурфы, не болтать и особо никому не доверять.

 

Был конец апреля. Весна стояла ранняя, на тополях уже прорезались листочки. И первая свежесть в воздухе, и эти билеты в паспорте на серванте сводили с ума. Давненько такого не было с Фроловым. Он уже две недели раньше трех не ложился. Похудел малость, бодрость откуда-то появилась. Он теперь все знал о золоте. Как искать, как мыть и даже сколько стоит и где можно сдать за нормальные деньги. Страхов, правда, еще было немало, неопытен был Венька в этих вопросах, но страхи были хорошие — живые, с надеждой.