Новый мир, 2010 № 10 - [19]

— Бухбаем, — уподобясь эху, согласился Кух.

— И что мы с вами будем делать? Вернемся к вашему тексту. Припев у вас страшный. “Сержант Пеппер, живы твои сыновья!” С одной стороны, абракадабра, с другой — я бы так не сказал.

Лицо Сплошнякова приняло вид раскаленной сковороды с шипящим маслом.

— Пеппер, насколько я знаю, переводится как “перец”, значит, сержант Перец, живы твои сыновья. Расшифровываем дальше. Перцем на воровской фене — я как филолог изучал арго — является что? Является — правильно! — мужской половой член. А кто его сыновья? Вроде бы опять невнятица, но полагаю, что сыновья члена — это дети, те, которых он зачал. А у сержанта, как мы знаем, две лычки на погонах. Итожу. В припеве вы хотите сказать: член с двумя лычками, то есть с двумя яйцами — это меня сию секунду озарило, — мы наплодили сыновей, и они молоды, красивы, словом — живы!

Кух не знал, куда деваться. Смеяться или рыдать. Но Свуктяков еще не закончил.

— Резюмирую. Некий трубочист много работал, после службы выпил, у него заболела голова, но он тем не менее не скрывает гордость, что у него подрастает смена, возможно, тоже трубочистов, стране нужны чистые трубы. И я рад, что вы после нашей беседы вняли моим советам и написали гимн советскому труженику. Выздоравливайте, и я вас жду у себя, кабинет вы знаете. — И Свышняков отвалил.

Мужики — тот, что у окна, и тот, что напротив, — только что честь Куху не отдали. Зауважали. А Кух зарылся под одеяло и беззвучно заливался хронопьим смехом.

“Гениталии важнее мозга” — так, кажется, выразился его любимый русский литератор.

 

 

 

ГЛАВА II

 

Обязанности экспедитора Сорова были несложны

 

Обязанности экспедитора Сорова были несложны. В километре от здания экспедиторского отдела ГАЗа располагалась секретная железнодорожная станция, на путях стояли платформы, на которые и загружались броневики со смешными кружевными локаторами (отчего казалось, что броневики снабжены крыльями). Грузчики зачехляли технику в материю цвета хаки и затаскивали в вагоны, после чего Соров и его коллеги по отделу проверяли комплектность, расписывались в бумагах. Затем начиналась работа отдела охраны. Парни в масках и с автоматами приподнимали каждый кожух, заглядывали в каждую промежность, в которую мог проникнуть человек или зверь. Подобные проверки продолжались по часу и больше. Когда главный в маске давал отмашку, Соров занимал место рядом с неразговорчивым машинистом и состав трогался.

Через двадцать пять минут пути, когда до “китайки” оставалось километра полтора, состав нырял в тоннель и шарахался в темноте больше часа. Каждый раз, уходя на глубину, Соров пытался понять логику строителей тоннеля. Зачем нужно было делать его столь протяженным, не дешевле ли было ограничиться тоннелем в пятьсот метров? Но, видимо, логика все же была. Подъем на поверхность приносил надежду, Сорову нравились эти мгновения, когда приходилось закрываться локтем от солнечного света и в носу чуть-чуть щипало.

Соров сопровождал груз вплоть до мордовского Саранска, там был перевалочный пункт. Дальнейший путь следования бронетехники он не знал. За час до Саранска, у станции Сойка, состав останавливался. Появлялись люди в масках и с автоматами и вновь снимали кожухи с броневиков, шныряли в вагонах и в локомотиве. Проверяли долго и нудно. Потом исчезали внезапно, как и появлялись.

Соров ожидал, что работа будет связана с небольшим, но все же приключением, но она представляла собой бесконечную нудную рутину. Лишь однажды случилось ЧП. Во время проверки техники охранники вытащили из подготовленного к отправке броневика сладкую парочку — беловолосого парня лет шестнадцати и испуганную девчонку, казавшуюся еще младше. Как потом выяснилось, они с классом были на экскурсии по заводу. Каким-то чудом им удалось отстать от группы, забраться в броневик, и чем уж они там занимались, бог знает. Тот, кто их нашел, амбал в маске, хорошенько врезал парню, тот отлетел от удара, но стоило охраннику расслабиться, подбежал и ответил размашистым апперкотом. Чувствовалось, что парень умеет боксировать и на понт его не возьмешь. Охранник не ожидал ответного удара. Он сгруппировался, не торопясь, снял с предохранителя и стрельнул, не метясь. Девчонка заорала так, что всем стало невыносимо страшно. Парня не стало.

Через два дня, когда вновь была смена Сорова, он узнал того охранника. Тот проверял локомотив, с ним ничего не случилось. Даже на время от несения вахты не отстранили. Значит, признали правым. Соров попытался узнать подробности у мужиков из отдела, у Деда Щукаря, те отмалчивались. В десятиминутных теленовостях об инциденте не упоминалось.

 

Кух выписался из больницы и в назначенный час пришел, как обещал, на Воробьевку, в здание ГБ. Лейтенант Слядняков его уже ждал. Сегодня он напоминал краба-мутанта, объевшегося калорийной инопланетной пищей и непомерно выросшего.

— Здравствуйте-здравствуйте. — Он назвал Куха по имени-отчеству. — Рад вашему выздоровлению. Что же вы нам принесли?

Кух отдал ему два листа желтоватой писчей бумаги, исписанных крупным почерком.

— Маловато что-то вы понаписали. Я ждал диссертации, а вы принесли лишь введение. Что тут у нас? “Отрепетировали „Я на стуле сижу у окна””. Так себе новость, третьей свежести. Важнее — Фирик из Питера вам звонил? Сообщил что-то новое о приезде французов?