Новый мир, 2009 № 04 - [21]

Я перешел железную дорогу и почти сразу же обнаружил прекрасную заросль лилового шиповника у покосившегося ржавого забора. Кузнечик кипятился в знойной высокой траве. Я подрубил крапиву вокруг шиповника и вонзил лопату в землю. Если кто-то не в курсе, скажу, что шиповник размножается в основном вегетативно, пуская под землей длинные корни, на которых вырастают потом все новые и новые кусты, которые, в свою очередь, тоже пускают корни, и так до бесконечности, так что в идеале получается непролазная, великолепно цветущая и благоухающая глущоба, достойная партизан Корсики. И главное в деле выкапывания шиповника — найти корень или два, на которых держится куст, и обрубить их.

В общем, дело спорилось, я довольно скоро нашел корни, которые нужно было рубануть, но в то же время жара и колючки делали свое дело, и я довольно попыхтел, копая. Чтобы облегчить себе дело и обнажить корни получше, я надел рукавицы и потянул куст из земли. Но брезент не помог, и пара шипов до крови впилась мне в ладонь.

— Черт, — сказал я.

— Что вы тут делаете? — в тот же миг в каком-нибудь полуметре от меня прозвучал женский голос.

Хуже всего, что он прозвучал из-за забора, прямо из-за ржавых листов железа: этот огород, значит, не был заброшен, кто-то еще проживал свое счастье на нем, а это не входило в мои планы. Но с другой стороны, облюбованный мною куст был хорош, да я изрядно потрудился над ним, так что отступать мне не хотелось.

Поэтому я сказал возможно более грубым голосом:

— Ничего.

— Как это ничего, когда я слышу, что вы тут копаете? — сказал голос.

— Нет, — сказал я и рубанул по корню лопатой. Лопата была острая, но корень не поддался.

Я опять рубанул.

— И вам не стыдно?

Я подумал, что стыдно, и еще раз дал по корню лопатой. Пожалуй, еще разок, и он обрубится.

Но в это время на дорожке появился мужик.

— Вы это что? — возмутился он.

— А вы не видите? — мрачно сказал я. Мне что-то стала не нравиться вся эта история.

— Зачем вы выкапываете шиповник? Не вы же сажали! — возмущенно вскричал мужик. Подходить близко он побаивался: я был сильнее и моложе его, к тому же он впопыхах забыл захватить какое-нибудь смертоносное орудие, а у меня в руках была лопата.

Я за доли секунды просчитал все это и подумал, что все, что происходит, не в мою пользу. Во-первых, невинное выкапывание куста шиповника теперь смахивало на воровство. Во-вторых, своими действиями я явно обижал и тревожил людей, которые не причинили мне никакого зла. При таком раскладе дом получит не подарок, а украденный куст шиповника, который, в чем я теперь не сомневался, не приживется, я возьму еще один грех на свою грешную душу, а ей и без того нелегко. Надо было срочно разрулить ситуацию в благоприятном смысле.

— Послушайте, — сказал я мужику. — Я уже почти выкопал этот куст. Подарите мне его. Один. Что вам, жалко, что ли?

— Я вам его не дарил.

— Ну вы жук, — сказал я. — А что теперь с ним делать прикажете?

— Вы идите, я его обратно закопаю.

— Ладно, — сказал я. — Я не знал, что этот куст вам дорог. Извините.

Мужик, похоже, не верил, что ему удалось уговорить меня.

— Там на поле, за лесополосой, много шиповника растет, — помягчевшим голосом, словно бы уговаривая меня, сказал он. — Мы в свое время там и брали…

— Спасибо, — как можно дружелюбнее сказал я. — Я просто не знал. Сейчас схожу туда и там выкопаю…

— Тут вот дорожка, тропинка тут… — предупредительно указал мне верный путь мужик.

Я пошел по тропинке. Калитка в огород была открыта, там, внутри, на лавочке под навесом сидела испуганная женщина. У калитки стояла “Волга” старой модели. Прогрохотала электричка. Я прикинул, сколько лет этим людям. По шестьдесят, наверное. Значит, когда сносили деревню, им было по сорок, сорок пять. Они могли привыкнуть работать на земле.

И отвыкнуть уже не могут. И как все крестьяне, они очень ревностно относятся к плодам рук своих. Что ж их — винить за это?

Я вышел в поле и там действительно быстро нашел несколько кустов шиповника. Не таких, правда, красивых, не лиловых, а просто розовых, но какая, в сущности, разница? Я быстро справился с двумя кустами, загрузил их в рюкзак и пошел обратно.

Огородники теперь вдвоем стояли у открытой калитки.

— Спасибо, нашел, — сказал я.

— Пожалуйста, пожалуйста… — с облегчением закивали они, убеждаясь, что хрупкая гармония их жизни восстановлена, что я не тать и не злой человек, и ничто не пострадало, и вечер замечательно золотой, и кузнечик звонко славит тепло в разогретых за день травах.

А я шел и радовался, что добыл для дома подарок, и эти кусты — они обязательно приживутся, и вечер золотой, и кузнечик…

 

СТАВКИ НА КОНУ

Возраст безжалостен. Раньше ко мне приставали гомосексуалисты, свидетели Иеговы и хулиганы, а ныне пристают только раздраженные кредиторы.

Про приставания гомосексуалистов я не буду рассказывать: их испытывали на себе все молодые люди, достигшие шестнадцати лет, независимо от миловидности и телосложения. Не будучи представителем “голубой” сексуальной ориентации, я не знаю принципов, которыми они руководствуются в выборе объекта своего обожания, но знаю, что, как илюбаяженщина, на ваш или даже на общий вкус неказистая, в конце концов находит истинного и страстного почитателя ее невидимых достоинств, так и каждый юноша, погрузившийся в бездну переходного возраста, в стремнину пробудившегося либидо, подвержен риску понравиться кому-нибудь из единополых сородичей. Иногда нужно просто трахнуть девушку, чтобы эти приставания прекратились. Глагол “трахнуть” — очень важный во всей мужской магии. А “голубые” узнают клеймо женолюбца на лице так же безошибочно, как узнают “своих”.