Новый мир, 2009 № 01 - [26]

бисеринки — пластик и металл,

я их с малолетства перед свиньями

с беспризорной меткостью метал.

Мне хавронья предлагает выпивку,

порося в сметане, холодец,

ну-ка, посмотри на эту вышивку,

словочерпий, баловень, гордец.

Там, на фоне скотобойной радуги,

будто бы в реальности иной,

это я смеюсь в багровом фартуке

и сжимаю швайку за спиной.

 

 

*      *

  *

Непокорные космы дождя, заплетенные как

растаманские дреды, и сорвана крышка с бульвара,

ты прозрачна, ты вся, будто римская сучка, в сосках,

на промокшей футболке грустит о тебе Че Гевара.

Не грусти, команданте, еще Алигьери в дыму,

круг за кругом спускается на карусельных оленях,

я тебя обниму, потому что ее обниму,

и похожа любовь на протертые джинсы в коленях.

Вспоминается Крым, сухпайковый, припрятанный страх,

собирали кизил и все время молчали о чем-то,

голышом загорали на пляже в песочных часах,

окруженные морем и птичьим стеклом горизонта.

И под нами песок шевелился и, вниз уходя,

устилал бытие на другой стороне мирозданья:

там скрипит карусель, и пылают часы из дождя,

я служу в луна-парке твоим комиссаром катанья.

 

 

*      *

  *

Соединялись пролетарии,

и пролетали истребители,

волхвы скучали в планетарии,

и ссорились мои родители.

И все на свете было рядышком:

детсад, завод после аварии,

тюрьма, и снег в чернильных пятнышках —

прям из небесной канцелярии,

военкомат от кавалерии,

погост, а дальше — снег кончается,

лепили далматинцев, верили,

что жизнь собачья получается.

И мы осваивали стенопись:

знак равенства в любви неправильный,

а дальше — нежность или ненависть,

и мой сырок со мною плавленый.

У нас убивают по вторникам

Киноповесть1

Алексей Иванович Слаповский родился в 1957 году в с. Чкаловское Саратовской области. С 1968 по 2000 г. жил в Саратове. По образованию филолог, работал теле- и радиожурналистом, редактором журнала "Волга", грузчиком... Начал как драматург, написано и поставлено около 40 пьес ("Вишневый садик", "Пьеса № 27", "Не такой, как и все" и другие). Автор многих романов ("Я - не я", "Первое второе пришествие", "День денег", "Они", "Пересуд" и др.). Четырежды финалист премии "Букера", лауреат (1-я премия) Первого европейского конкурса пьес. Широко известен как теле- и киносценарист ("Остановка по требованию", "Участок", "Ирония судьбы. Продолжение" и др.). Живет в Москве.

 

1 Это, конечно, в первую очередь сценарий, вид повести я придал ему для удобства чтения, не будучи уверенным, что кто-то в ближайшее время снимет фильм. Хотя - все может быть: наше время непредсказуемо и в плохом, и в хорошем смысле.(Примеч. автора.)

 

Произошло это в году не то 2011-м, не то в 2021-м.

Не важно.

Главное — это было.

То есть я, конечно, подстрахуюсь и заявлю, что все персонажи и события вымышленные, вот прямо сейчас и заявляю:все персонажи и события вымышленные, ничего этого на самом деле не было, но мы-то с вами знаем — было, да еще как.

Или в газетах очень правильно пишут: «Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения авторов». На всякий случай.

Поэтому дополнительно оговариваюсь: мнение автора может не совпадать с его точкой зрения. И будущих продюсеров, режиссера и других членов творческой группы тоже попрошу обозначить в титрах: дескать, если мы так думаем, то это не значит, что мы так считаем.

Но хватит предисловий.

 

Итак, представьте: идет заседание то ли министерства, то ли ведомства, то ли вообще правительства, это детали, существенность в том, что на данном заседании обсуждаются важные вопросы государственного масштаба.

Впрочем, пока ничего не обсуждается.

Председательствующий Капотин в мертвой тишине, хмурясь, просматривает какой-то доклад.

Чиновники не смеют даже переглядываться, а если и делают это, то украдкой.

Жарко, со всех течет пот.

Секретари и помощники, что сидят на стульях по периметру стен, тоже потеют.

Потеют приглашенные журналисты с блокнотами, камерами и микрофонами.

Люди из обслуживающего персонала, неприметные, в одинаковых костюмах, тоже потеют и переминаются.

Вот один из чиновников глянул на того, кто стоит у двери, умоляюще показал глазами вверх. Тот украдкой достал пульт, нажал на кнопку, чтобы прибавить холода.

Кондиционер зашумел.

Капотин поднимает голову и смотрит сначала на кондиционер, затем на человека с пультом. Тот сразу же убрал звук и, соответственно, холод.

Один из чиновников с ужасом глядит на коллегу напротив. У того сейчас сорвется с подбородка огромная капля пота, но он не замечает. Чиновник хочет сказать ему, приставляет ладонь ко рту, чтобы шепнуть, но не успевает: капля срывается, падает в стакан с водой. Брызги во все стороны, оглушительный бульк. Чиновники и Капотин смотрят на провинившегося. Тот хватает платок и вытирает лицо.

И опять тишина.

В этой тишине Капотин переворачивает страницу.

Звук такой, какой услышал бы Гулливер в стране гигантов, если бы рядом с ним перевернули страницу книги размером с футбольное поле.

Наконец Капотин нарушает тишину. Он говорит мягким, но укоризненным голосом:

— Ну что это такое, Деляев? Опять в прошлом месяце взял полтора миллиона из фонда социальной помощи?

Деляев хочет встать, но Капотин делает знак: отвечай сидя.

Тот бормочет:

— В связи с мероприятиями по улучшению работы по улучшению контактов с  общественно значимыми организациями…