Тараканы
Была одна женщина, которая очень любила все мыть, особенно с хлоркой любила, и ее никогда не останавливало то, что хлорка очень вредна для здоровья. Точнее, мы об этом не знали тогда, это сейчас все знают, что она разлагается и испускает такой вредный для здоровья газ, и хлоркой можно даже пытать, что успешно и делается в тюрьмах и в армии. Так вот, эта Зинаида Петровна как возьмет, например, старые сковородки, как начнет тереть персолью, прямо так, руки без перчаток, и сковородки делаются как новенькие. У нее в доме никогда не было грязных углов — отовсюду все выметалось. Одежду всю она кипятила или держала часами в санитарной жидкости или «Белизне» или еще каких отбеливателях. Все постельное белье у нее испускало щемящий аромат больницы и заставляло задуматься. Если на чем-то белом появлялись пятна, она их выводила. А если пятна не выводились, то она что-нибудь еще с ними делала, и они в конце концов все-таки выводились. И когда ей один раз кто-то рассказал, что якобы американцы носят одежду с пятнами, если пятна не отстирываются, она не поверила. И расстроилась, что ее попытались вот так глупо обмануть, и даже порвала отношения с тем, кто это рассказал. Потому что чистота была очень важным фактором ее жизни. Если она о ком-то говорила «неряха, грязнуля», то это уже было очень серьезно. И если она приходила к кому-то в гости и, ощупывая пальцами тарелки со дна, обнаруживала на них неотмытый слой жира, то могла потом больше в этот дом не прийти, причем не из-за брезгливости, а просто ей уже чего-то недоставало в человеке, который допускает до такого. Поэтому если она приходила на чай к Даше Поповой с участка напротив сторожки, то та специально отмывала одно блюдечко в соде с лица и с изнанки и ставила его Зинаиде Петровне. Но Зинаида Петровна все равно чувствовала, что другие гости пьют, как она выражалась, «из грязи», и Дашу не уважала.
Вся посуда у нее блестела всегда. Она свои кастрюли раз в месяц кипятила в огромном баке с канцелярским клеем, содой и еще чем-то. Если кому интересно, то можно узнать поточнее. И на дачу она тоже каждый год привозила этот бак и тоже кипятила в нем все кастрюли, не считаясь с расходом газа. Потому что не могла выносить замызганных кастрюль и чайников. Она умела отчистить любой бак, любое ведро, даже если до этого три поколения сваливали туда мусор. А как? — очень просто: сядет и отскребает наждачком или ножичком, если данный вид грязи не берет никакое иное чистящее средство. Вот Даша Попова с участка напротив сторожки такую посуду выбрасывала, а Зинаида Петровна — нет, никогда. Причем она ничего не делала в перчатках, потому что говорила, что в резине не чувствует грязи, а вот пальцы у нее, наоборот, очень чувствительны к любой шероховатости. И, ощупывая эмалированную кастрюлю, она с закрытыми глазами могла вам сказать, что там — вмятинка-выбоинка или какая-нибудь присохшая сопля. Даже одна у нас прочитала в газете, что у некоторых людей на кончиках пальцев такие колбочки, как в глазах, — вот это точно про Зинаиду Петровну.
Так вот, вы спросите: а как же она чувствовала себя в нашей нечерноземной зоне? Ведь у нас — вечная грязь на террасе с садовых галош и вообще такая специфика… Поковыряйте в носу после работы в огороде — и все поймете. И даже в городе, в столице, на асфальте бывает непролазная грязь, а уж о товариществе нечего и говорить, особенно весной, осенью и в дождливое лето.
Плохо она себя чувствовала.
Приедет на дачу в первый раз весной после долгой зимы — и на ней лица нет. Везде следы пребывания мышей, рассыпаны и загажены крупы, пыль, грязь, а главное — нежилой дух, и трудно себе вообразить, что в этом садовом домике предстоит прожить три летних месяца. У всех так, разумеется, но она это очень уж остро воспринимала. Просто погружалась в депрессию. Муж и сын старались не попадаться ей на глаза в те минуты, когда она выносила сметенные в совок следы деятельности мышей. А мыши у нас хорошенькие, полевки, они зимой приходят во все дома подкормиться — все ведь оставляют что-нибудь, не станешь же вывозить на электричке запасы позапрошлогоднего риса. А выбрасывать у нас люди не умеют, у нас умеют все запасать и хранить. Некоторым даже нравятся эти мыши. Летом они тоже живут в наших домиках, но деликатно почти не показываются на глаза. То есть кому-то показываются, у Поповых, по их словам, просто на столах танцуют. Но Зинаида Петровна мышей не переносила. Она даже не произносила слова «мыши», она говорила «грызуны» или «разносчики инфекции». Она рассыпала повсюду яд и потом самолично передвигала тяжеленные дачные шкафы, потому что мыши именно туда залезали умирать. И ей совершенно не жаль было соседского котенка, сожравшего пропитанную ядом мышь и погибшего в мучениях.
Когда появились в нашей жизни разные бесконечные средства, способные проникнуть внутрь и навсегда расправиться с микробами и бактериями, с частичками грязи, с зубным налетом и с налетом ржавчины, жизнь Зинаиды Петровны обрела новый смысл. Она стала таким специалистом по этим средствам, что свободно могла бы давать платные консультации. Она первой приобрела моющий пылесос и фильтр для воды, даже несколько фильтров, потому что считала, что на даче вода грязнее от чернозема. У нее всегда стояла на видном месте коробка с обеззараживающими таблетками, там же были и средства от глистов и прочей нечисти, любящей селиться в человеке.
