(Я прошу прощения у читателей, знакомых с Интернетом, за ликбез, но мое занудство — вынужденное: в последнее время в ведущих газетах появились публикации, свидетельствующие о том, как плохо представляет себе общественность, что такое Литературный Интернет. Скажем, опубликованная «Литературной газетой» статья «Интернет насилует сознание», автор которой с апокалиптическим ужасом сообщает читателю, что Интернет грозит существованию наших традиционных культурных и национальных ценностей.)
2
В сентябре этого года жюри литературного конкурса «Тенёт» обнародовало свое решение о работах 1998 года. Лучшими рассказами были признаны: «Трубач» Эдуарда Шульмана, «Искушение поэта в снежной пустыне» Николая Байтова и «Народное телевидение» Станислава Львовского. По номинации «Повести и романы» победителем стал Андрей Бычков с повестью «Пхо Ва». Лучшим стихотворением было признано стихотворение «Памяти Бродского» Полины Барсковой, а автором лучшего сборника стихов «Чапаев и другие» — Владимир Строчков. Пьесы, сценарии: Дмитрий Гайдук, «Сцены из Ветхого Завета». Литературно-критические статьи: Алексей Андреев, «Русские хайку». Очерки, эссе: Виктория Фомина, «Путешествие до-мажор» и т. д.
Я не могу сказать, что все перечисленное здесь равноценно в художественном отношении. Ценность списка — в определенной репрезентативности его для нашего сегодняшнего Литературного Интернета. Остановлюсь чуть подробнее на упомянутых текстах.
Признанная лучшей повесть Андрея Бычкова «Пхо Ва» (http://www.rema.ru:8101/komment/vadvad/lit/bychkov/pho-va.htm){Я даю здесь адреса первой и основной публикации в Интернете, но просматривать эти тексты удобнее со страницы «Тенёт»} представляет собой вариации на вечную тему «С любимыми не расставайтесь»; написана в виде монолога молодого человека, обращенного к отчасти брошенной им самим, отчасти судьбой с ним разлученной женщине. Два обстоятельства спровоцировали этот монолог: известие о рождении ребенка (возможно, дочери героя) и сделанное героем открытие, что любовь не прошла. Однако что же такое любовь: жениться на тебе — это смерть, не жениться — тоже смерть, а родившаяся девочка — это уж смерть наверняка. Вот такое «уютненькое» литературное употребление понятия «смерть». В повести присутствует немалая доля манерности; скажем, в бессознательно подчеркиваемой «престижности» ситуаций и интерьеров (вот герой, вернувшись из Парижа, разумеется, с Монмартра, видит подругу в доме знакомых: одета она в полупрозрачное, курит тонкую сигаретку «Мерд», имя у нее, кстати, Астэ, при всей своей безумной утонченности она вынуждена петь в ночных барах и т. д.). В другом эпизоде друг героя, у которого герой увел Астэ, стреляется «где-то в Голландии»: сначала играл в холле отеля в покер, «нервно смеялся», «пил джин», потом вышел вон и сунул дуло пистолета в рот. Ну а сам герой время от времени, «кусая губы, выходит в ночь». Думаю, что выбор жюри определило проламывающееся сквозь эту парфюмерию искреннее чувство плюс вяжущий, немного однообразный, но точно соответствующий интонации повествования синтаксис. Ну и, возможно, многозначительные дзэновские заморочки, приправляющие повествование виньеточками из восточной мистики («буддийский маг», «отверстие Брахмы») — в финале описывается коллективное буддийское камлание.
Рассказ Эдуарда Шульмана, писателя старшего поколения, уже достаточно известного в «бумажной литературе», «Трубач» (http://www.friends-partners.org/~alexey/shulman.htm), напротив — хорош безоговорочно. Вещь почти классическая, о первом движении чувства в подростке — мальчик в летнем лагере получает письмо от малознакомой девочки. Неожиданное для него волнение и необходимость ответить срывает его с места — на письме нет обратного адреса, — и герой, не дающий себе даже отчета, зачем он это делает, без денег, в одиночку умудряется добраться до дальнего курортного городка, где девочка отдыхает с родителями. Мастерство Шульмана здесь еще и в том, что он смог полностью погасить внешний мелодраматизм сюжета, выведя его почти в «платоновскую» плотность чувствования. Ассоциации с «Фро» нисколько не мешают при чтении.
Рассказ Николая Байтова «Искушение поэта в снежной пустыне» (http://levin.rinet.ru/FRIENDS/BYTOV/osvoboditeli/iskushenie.html) — это фантастика с претензиями (и не скажу, что совершенно необоснованными) на создание некой философской метафоры времени и судьбы. Парадоксальность сюжета, эффектность ситуации, к сожалению, забивают эмоциональное наполнение текста.
Рассказ Станислава Львовского «Народное телевидение» (http://www.vavilon.ru/texts/lvovsky 3.html), прошу прощения за однообразие терминов, тоже можно назвать метафорой, попытка дать сгущенное ощущение, как бы нервный код проживаемой нами повседневности, оформленный видеорядом: девушка, ночь, дорога непонятно к кому — к любимому или клиенту, — и озвученный телефразами, казалось бы сидящими в подсознании и всплывающими изнутри, как расправляется на экране положенный на нижнюю панель файл. Рассказу мешает излишняя многозначительность, как бы пытающаяся компенсировать внятность смысла рассказанного.
