Новый Гольфстрим - [48]

В январе северные моря безжизненны. Но в этом году гидрологическое лето в Полярной бухте и в южной части Арктического моря наступило на шесть месяцев раньше обычного срока. Влияние теплой воды в гавани порта распространялось на много десятков километров к северу.

Дно моря было покрыто пышным ковром водорослей. Скользящие по дну лучи прожекторов освещали могучие заросли ярко-красных и бурых трав. На этих пышных подводных «лугах» паслись миллиарды рачков, червей и личинок. В ярких кругах света прожекторов и иллюминаторов копошились рачки — колянусы, стрелки, бокоплавы, личинки червей и моллюсков. Проносились стаи мелких рыбешек. Медленно проплывали «табуны» больших рыб и полярных животных. Казалось, весь животный мир со всего Полярного моря собрался сюда на роскошное пиршество, так неожиданно и в такое необычное время, устроенное природой.

Но это пробуждение полярной природы — гидрологическое лето — было только на небольшой площади.

Еще не пройдя лиман Верхний, «Богатырь» вошел под ледяные поля, сплошь покрывавшие все Арктическое море.

Море было мертво.

Теперь судно двигалось в абсолютной тьме. Но это не мешало быстрому продвижению корабля и ориентировке штурманов.

Тьма и взмученные насосами отеплительных станций воды не скрывали от них дна моря и всего, что было кругом.

Штурманы, сидя перед большими экранами телевизора, видели все. Они направляли мощные радиоизлучения в мутные воды. Отраженные ультракороткие волны принимались приемником телевизора, проецируя все на экране.

По желто-серому фону экрана медленно, как инфузории в поле зрения микроскопа двигались силуэты подводных катеров и амфибий, вырастали тени насосов и башен отеплительных станций. Кое-где машины-автоматы заканчивали стройку — вбивали в дно моря сваи. Рефуллеры сосали песок и ил, круглые глазастые батисферы, как гигантские осьминоги, окружали еще недостроенную башню. Ухватив стальными руками большие полосы и плиты, они прилаживали к ажурному остову какие-то части конструкций.

Хлопотливо бегали яйцевидные аппараты, выбрызгивающие из сопла на каркас цементирующие растворы.

Автоматы-строители спешили закончить работу.

Звукоуловители наполняли штурманскую рокотом работающих насосов. На экранах телевизора вырастал темный силуэт.

«Богатырь» сбавлял ход. Снопы радиопрожекторов пронизывали взмученные воды. Корабль медленно подходил к башне. Огромный силуэт надвигался на судно. Яснее и отчетливее становились тени, оглушительнее рокотали пропеллеры насоса.

Корабль входил в круг, окаймленный широкими колоннами, поддерживающими башню.

И вот гремят лебедки, якорные цепи.

Дно судна крепко впивается в верхний люк башни, Герметически срастается с ней.

Вниз несется клеть подъемной машины. Слышатся сигнальные звонки. Клеть влетает в ярко-освещенный шлюз.

Пять дней продолжалось подводное путешествие Горнова. Пять дней члены приемочной комиссии тщательно производили осмотр всех построек. Особенное внимание обратили они на действие башенных насосов и приходившую к концу постройку бронированных складов для хранения койперита. Последнее они осматривали особенно тщательно. Ведь здесь сосредоточивалась сила, которая в недалеком будущем должна была привести в действие шестьсот могучих подводных богатырей — шестьсот башенных насосов и вывести наверх тяжелые глубинные течения из Атлантического океана.

Ртутный столбик

Результаты осмотра вполне удовлетворили экспертов и ученых. Через месяц объекты можно было вводить в строй. Страна с нетерпением ждала этого дня.

Наконец, этот день настал. Приемочная комиссия и Горнов вновь сели на ледокол «Богатырь» и спустились в море.

Подводники, снабдив на несколько месяцев энергией автоматы-насосы и установив связь с этих мощных машин с центральным пультом управления в Полярном порту, начали выбираться со своими батисферами на моря.

Машины-строители пробыли под водой более года и теперь выползали на набережные порта, обросшие ракушками, беспомощные и неуклюжие на суше.

Пятьсот семьдесят башенных насосов вступили в действие. Мощные струи Атлантического океана, принесшие в полярные моря тепло тропического солнца, двинулись из глубин Арктического моря растоплять его ледяную крышу.

В этот день в восемь часов по московскому времени все советские люди устремили свои взоры на экраны телевизоров. Термометр на экранах показывал 21 °C ниже нуля, — температуру поверхностных вод моря.

Ждали движения ртутного столбика.

Всюду на улицах, в клубах стояли группы людей, нетерпеливо ожидающих перемен. Прошел час в напряженном ожидании, но столбик, словно замерзший, стоял на той же черте-21 °C.

Нетерпение росло. В Гольфстримстрое зазвонили телефоны.

— Как? Ничего?

— Пока ничего, но это так и должно быть.

И, чувствуя, что слушатели полны недоверия и недоумения, поясняли:

— При таянии одной тонны льда поглощается 80 миллионов калорий тепла, которые отнимаются от окружающей воды. На площади 40 тысяч квадратных километров обогреваемого моря лед весит, примерно, 60000 миллиардов тонн. Отсюда можно высчитать, какое количество калорий необходимо затратить, чтобы растопить льды. Лишь после того, как закончится таяние, калории атлантических вод пойдут на нагрев воды. Можно сказать, движение столбика термометра начнется завтра не ранее двенадцати часов.