Новый Гольфстрим - [47]

Трубы огромного диаметра — будущие подводные туннели, — тянулись на сотни километров.

Всюду по дорогам и близ дорог ползли огромные неуклюжие машины, подняв над землей свои стальные хвосты чудовищ. Громыхая, скрипя цепями и грузно поворачиваясь то вправо, то влево, они взбирались по крутому валу.

Высоко в воздухе по канатным рельсам мчались тележки, груженные бетоном и пластмассой; пронзительно свистели торопливые электровозы, тянулись длинные поезда с землей и камнем.

Люди были всюду: на мостиках машин, на вершинах земляных насыпей, в глубоких выемках, куда страшно было взглянуть.

Воздух был полон грохотом камнедробилок, гудением моторов и пропеллеров, шумом, вылетавшим из труб землесосов, лязганием чудовищ, разом подхватывающих своими ковшами десятки кубометров земли.

В серых комбинезонах, в шлемах с защитными наушниками, в окулярах, люди работали, сообщаясь между собой по радио или пронзительным свистом, жестикуляцией и флажками.

Хотелось зажать уши и отойти дальше от этого шума, хаоса движений, свистков, взрывов. Но Горнова наслаждалась. Техника, которую так любила она, автоматизация здесь была доведена до совершенства.

Вера Александровна впервые увидела в действии те кварцевальные машины, для которых Виктор Николаевич в институте разрабатывал конструкцию атомных установок.

Над песочной насыпью медленно проплывали дирижабли. Вниз лились горячие лучи. Пески плавились и с плотины, как лава из жерла вулкана, стекали широкие потоки жидкого кварца.

Кварцевальные машины только начали входить в технику плотино- и каналостроительных работ. Оплавлялись плотины, комбайны-каналостроители двигались по пустыням, дробя камни и нагромождая по бокам насыпи.

С воздуха они походили на корабли, плывущие по глади океана. А сзади них летели в воздух огненные брызги, и ослепительно белая лава кварца текла по дну и по склонам только что прорытого канала.

Горнова с трудом оторвалась от этих картин. Развернувшееся здесь строительство превзошло все ее ожидания.

Пробыв в Бекмулатовске и его районах еще несколько дней, Вера Александровна выехала в Москву. Она не спрашивала отца, что он думает теперь об идее Горнова, как к ней относится. Для нее было ясно, что отец ее, могучий Измаил Ахун, никогда не пойдет против воли народа. Он будет честно и самоотверженно исполнять то дело, которое ему поручено.

— Поцелуй его за меня. Пусть не сердится, — сказал Измаил Ахун, прощаясь с дочерью.

Вера Александровна ласково кивнула головой и долго глядела ему вслед.

Подводное путешествие

Шел январь, а в районе Полярного порта и в окружности его на несколько десятков километров тундра освободилась от снега. Из отеплительных галерей доносился глухой рокот. Пропеллер-насосы прогоняли тысячи кубометров воды через установки, переведенные на ядерное горючее койперита.

От свободной ото льда бухты поднимался туман, тянуло теплым воздухом. Порт работал полным ходом.

Строители торжествовали. Это была первая крупная победа, одержанная над грозной Арктикой. Она укрепляла уверенность в успешном завершении преобразования климата страны.

Но угрюмо молчала природа Севера. И в этом безмолвии, казалось, скрывалась угроза.

В море ледяные горы громоздились друг на друга, а из тундры, с визгом и с воем, неслась снежная буря. Стужа вновь грозила сковать льдом бухту. Мороз крепчал, но он не в силах был образовать хотя бы тонкую ледяную корку. Спокойно гудели пропеллеры в подземных галереях. Все так же ныряли в гавани и выныривали из морских глубин амфибии. К причальным вышкам подходили подводные транспорты, вернувшиеся из плавания подо льдами арктических морей.

Строители не хотели признавать законов сурового Заполярья. И полярная ночь не мешала им. Порт освещался тысячами искусственных солнц.

Подводное строительство подходило к концу.

На донных площадях Арктического моря стояли шестьсот башен с мощными пропеллерными насосами.

Шел монтаж атомных двигателей, предпусковые работы, опробование впервые появившихся в мире машин, которые должны были перевернуть море.

Горнов отправлялся в подводное плавание с членами приемочной комиссии на ледоколе «Богатырь».

Старые академики и инженеры были оживлены. Многие из них в первый раз всходили на борт подводного судна.

Профессор Лурье — непременный член всех комиссий, приезжавших в Заполярье, как всегда, хлопотал возле ящиков с какими-то «замечательно умными» приборами, и, как всегда, охраняя эти приборы, мешал тем, кто переносил его драгоценный груз.

«Богатырь» был чудом новейшей техники, первым судном, в котором так широко и многообразно было применено ядерное горючее койперита.

Стройный и узкий, как торпеда, с броней, позволяющей спускаться на большую глубину и выдерживать давление в пятьдесят атмосфер, с ядерными двигателями в несколько сот тысяч лошадиных сил, этот ледокол мог развивать скорость до шестисот километров в час, мог уходить далеко под ледяные поля, оставаться под водой неограниченное время и своими пневматическими горяче-воздушными таранами, взрывами и мощным корпусом пробивать окна и полыньи во льдах любой толщины.

«Богатырь» вышел из гавани Полярного порта в конце января. Корабль скатывался в глубину моря, излучая свет из иллюминаторов и освещая путь прожекторами.