Новый Гольфстрим - [31]

— Ты хочешь, чтобы я оставила тебя в опасную минуту, сидела здесь и мучилась от неизвестности — что там.

— Ты упрекаешь меня, но знала бы ты, как все это тяжело. Мне минутами кажется, что во всем виноват я, только один я. Судьба строительства, жизнь людей, все это — под угрозой из-за какой-то ошибки, которую допустил я… Я ввел в заблуждение правительственную комиссию, уверяя, что мы своевременно пустим в действие энергию койперита.

— Но ведь эти морозы в сентябре никто не мог допустить. Ты, составляя сроки работ, руководствовался указаниями метеорологов, синоптиков.

— Знаю, знаю, и я хочу убедить себя. Но все это не успокаивает.

Виктор Николаевич помолчал, мучительно собрав складки на лбу.

— Ты настаиваешь, чтобы я взял тебя с собой, — заговорил он. — Но твое присутствие на этот раз не придаст мне спокойствия, твердости и силы. Оно только увеличит ту тяжесть, которая лежит на мне.

— Значит, ты хочешь, чтоб я снова пережила ужас ожидания, страха за тебя! У меня не хватит на это сил! Нет, нет, — все более и более волнуясь, говорила Вера Александровна. — Пожалей и ты меня. Хочу быть с тобой… Если не будет тебя, то не будет и меня…

Виктор Николаевич долго сидел, опустив голову. Наконец, он встал.

— Хорошо, летим… Верный, хороший друг мой, — с чувством проговорил он и крепко прижал к себе жену.

Через несколько минут они спокойно, по-деловому говорили.

— Скажи товарищам, что придется работать всю ночь. Все непроверенные кассеты уложите в сейфы.

— Но отрегулирование микропушек еще не закончено, — сказала Вера Александровна.

Все эти дни она сидела за электронными микроскопами и за другими приборами, предполагая закончить работу через три дня — к 29 сентября.

— Микропушки, с которыми ты сейчас работаешь, нам пока не будут нужны. Мы отправим их в Полярный порт для установки в галереях лишь тогда, когда бухта будет свободна от льда.

Вера Александровна с недоумением посмотрела на мужа. Она не могла ничего понять. Только сейчас дошло до ее сознания, что поездка в порт имеет другую цель.

— Тогда что же ты хочешь делать?

— Я хочу использовать микропушки моей первой конструкции. Выпущу энергию койперита такой же бурной, неукротимой, какой проявила она себя во время испытаний на болоте. И эта энергия растопит лёд в бухте не в шесть-семь дней, как это могли бы сделать отеплительные галереи, а в тридцать минут.

Горнов не преувеличивая силу энергии койперита.

И Вера Александровна знала, что энергия койперита справится со льдом в бухте Полярного порта, но какой ценой достанется эта победа. Что станет с теми, кто будет пускать в действие эти страшные аппараты, аппараты, которыми нельзя управлять, которые нельзя регулировать, которые в один миг развивают температуру в несколько десятков тысяч градусов?

— Так вот почему ты хотел отвести меня, — медленно после долгого молчания проговорила она.

Я не смерти боюсь

До утра Виктор Николаевич сидел за письменным столом, разбираясь в записках и в неопубликованных работах.

Многое из этого уже было использовано, но более того осталось в черновиках, в заметках, в коротких фразах, понятных только ему.

Он хотел привести материалы в такой вид, чтобы тот, кто возьмет руководство строительством после него или будет работать над проблемой задержания и использования солнечного тепла, мог бы воспользоваться его «наследством».

Он работал спокойно и каждый раз, как мысли начинали уходить к тому времени, когда он, мучимый сомнениями, пытался найти решение какой-либо научной или технической проблемы, он заставлял себя не думать о прошлом.

Уже кончилась ночь.

Виктор Николаевич уложил бумаги в ящики стола и последний раз окинул взглядом кабинет, как бы навсегда прощаясь со своим другом.

Ночью прилетел из Москвы профессор Лурье. Он привез с собой два ящика, в которых, по его словам, были какие-то, изумительные «умные» астрономические приборы.

При выгрузке он не доверял никому и, мешая всем, шагал на своих согнутых ногах, придерживая концами пальцев угол ящика.

Когда «умные» приборы внесли в дом, он, не снимая своей рыжей мохнатой куртки, долго ходил вокруг и любовно гладил массивные ящики.

— Я их отвезу потом сам в Бекмулатовск, — говорил он.

В сером здании всю ночь шла работа.

Микропушки первой конструкции, миролюбивые и безвредные на вид, переходили из рук в руки.

Рейкин и Симонг, не выражая ни удивления, ни восторга, спокойно изучали аппарат, с которым раньше не приходилось работать. Зарядив их пустыми кассетами, они следили по секундомеру, с какой быстротой удавалось им оправиться с той или другой операцией. Повторяли по десять раз каждое движение, добиваясь четкости и быстроты в обращении.

Они знали, что те микропушки, с которыми они работали до сих пор, расходуют кассеты койперита за восемьдесят часов, а эти выбрасывают весь койперит в течение всего лишь десяти минут. За эти десять минут выделится тепловая энергия, которая могла бы передвинуть большое океанское судно на тридцать тысяч километров.

Они знали также, что продолжительность жизни койперита — всего двенадцать секунд. Едва упадут на него фотоны или какие-либо другие лучи электромагнитного спектра, так через двенадцать секунд вещество превратится в энергию. И ассистентов занимал теперь вопрос, как успеть в эти двенадцать секунд впрыгнуть в самолеты и унестись в зону полной безопасности. И вообще, возможно ли это?