Новый Гольфстрим - [30]

О первой микропушке Горнов редко вспоминал. Сейчас, шагая в тяжелом раздумьи по пустыне, он вдруг ярко представил первый день испытания, бушующее, ничем не обузданное пламя, все буйство огня, не укрощенного человеком.

Вспомнил все это, и радость охватила его. Выход был найден. Он двинет против мороза эту первую микропушку, стихию столкнет со стихией, и в кратчайший срок льды, закупорившие подводников, будут растоплены. Людей можно спасти, еще не поздно. Выход найден!

Решение принято

Горнов долго говорил с Москвой. Чрезвычайная комиссия одобрила его решение и дала указание как действовать.

Председатель комиссия не скрывал своей тревоги.

— Сейчас дорога каждая минута, — сказал он. — Еще день-два и будет поздно. Страна не простит нам ничего, не примет ни одно оправдание. Торопитесь!

Горнов вызвал к телевизору начальника порта.

Вид Уварова поразил его. Перед ним стоял уставший, измученный человек.

Безучастно, мрачно нахмурив брови, слушал он Горнова, как будто тот говорил ему о вещах, ничего не значащих и бесполезных.

«И к чему все это — приказы, распоряжения, казалось думал он, — когда через день-два начнут задыхаться и гибнуть люди».

— Распорядись вывести ледоколами из гавани все суда, — говорил Горнов, — убери из бухты и с набережной все машины, причальные вышки и мачты. Через два дня, когда порт снова начнет работать полным ходом, мы вернем их обратно.

Уваров вздрогнул.

Не веря тому, что он слышит, он поднял глаза на Горнова.

— Чрезвычайная комиссия приняла какое-то решение? — спросил он.

— Не позднее завтрашнего дня мы взорвем и растопим льды. Немедленно распорядись пропилить во льду проруби для спуска подводных катеров серии ИС.

— Какая команда должна быть на катерах? — спросил Уваров. Казалось, он или не понял или не верил тому, что слышит.

— Катера мы спустим под лед без команд, — сказал Горнов. — На них будут только микропушки моей первой конструкции и койперит, они справятся со льдами в несколько минут. Распорядись, чтобы комендант очистил весь город от людей. Все поезда, грузовой транспорт, все, что на колесах, отведи в глубь полуострова. В районе бухты, на набережных и в городе не должно оставаться ни одного человека. Операцией буду руководить я. Все.

Горнов прошел к жившему в том же доме полковнику государственной безопасности.

— Завтра в 14.30 я вылетаю в Полярный порт. Со мной летят четыре ассистента. Примите меры к тому, чтобы наш вылет остался в тайне.

И Горнов рассказал, как сложились обстоятельства и что решено предпринять для спасения людей.

Полковник задумался. Важность предстоящего полета ему была ясна. От сохранения тайны и тщательной организации охраны зависел во многом исход операции. Иностранная контрразведка, усилив свою работу в последнее время, задумывала диверсионные акты, чтобы затормозить всеми мерами великое строительство Советского Союза.

— Ваш вылет предполагался 29 сентября, — сказал полковник. — Сделаем вид, что ничего не изменилось. Сейчас я отправлю майора Воронина в ангар. Это спортсмен, альпинист. Человек исключительной храбрости, находчивости и выдержки. Он выберет многоместный самолет и скажет, чтоб его подготовили к двадцать девятому. Сам возьмет небольшую нашу сверхскоростную машину «Арктика», как бы для своего полета в Москву, и приведет ее сюда за час до вылета. Вы успеете погрузиться?

— Успеем за тридцать минут. У нас небольшой груз: четыре микропушки и кассеты с койперитом.

— Чтобы не привлечь внимания, в воздухе вас сопровождать не будем. Наблюдение за перелетом организуем через радиостанции трассы. Воронин полетит с вами и будет держать непрерывную шифрованную связь.

— Отлично, — сказал Горнов и прошел в свои комнаты.

Вера Александровна не ложилась спать. Она прислушивалась к звукам, доносившимся из дальних комнат.

Чутким сердцем она угадывала переживания мужа. И это еще больше усиливало, ее тревогу.

По залу кто-то прошел и снова наступила тишина.

Вера Александровна подождала.

Может быть, это он?

В комнате было тихо. Она бесшумно приоткрыла дверь. Виктор Николаевич лежал на диване и курил. Глаза его поразили Веру Александровну. В них была какаято суровая решимость.

— Я вылетаю завтра в 14.30. Со мной едут Рейкин. Симонг, Исатай и Лурье.

— А я? Ты же хотел взять и меня. Я такой же твой ассистент, как Рейкин, Исатай и другие. Почему ты выбрасываешь меня из этой группы?

— Ты останешься здесь, — мягко сказал Виктор Николаевич и взял ее руку.

— Ты думаешь, что я слабее их, что я растеряюсь?

— Нет, этого я не думаю.

— Значит, ты жалеешь меня?

С минуту она не могла говорить.

— Когда ты просил соединить мою жизнь с твоей, там у тополя в Бекмулатовске, — снова заговорила она, — ты говорил, что я буду лучший твой помощник, что рядом со мной ты чувствуешь себя более решительным, сильным… И вот теперь, когда жизнь потребовала от тебя решительности и твердости, ты хочешь отогнать меня от себя!

— Вера! — с упреком проговорил Виктор Николаевич.

Но Вера Александровна не останавливалась. Она взволнованно напомнила ему его давнее обещание никогда не насиловать ее волю, не делать никаких различий между нею и другими ассистентами лаборатории.