Новый элексир профессора Джибберна - [3]

— Неужто я иду слишком скоро? — воскликнул Джибберн, стараясь замедлить свой ход и все-таки идя скорым маршем.

— Я уверен, что вы отведали вашего нового элексира, — выговорил я с трудом, стараясь отдышаться.

— Нет, — отвечал он. — Разве только каплю оставшейся в кувшине воды, которой я смывал следы этого вещества. Вы знаете, что я попробовал его прошлой ночью, но ведь это уж старая история.

— И что же, он действует вдвое сильнее? — спросил я, с чувством облегчения приближаясь к дому.

— В тысячу, в несколько тысяч раз сильнее! — воскликнул Джибберн, сопровождая свои слова драматическим жестом и распахивая настежь резную дубовую дверь своего дома.

— Ух! — отвечал я, следуя за ним.

— Я даже сам не знаю, какова сила его действия, — добавил он, держась за ручку двери.

— И вы…

— Благодаря ему, физиология нервной системы является нам в совершенно новом свете и призрачные теории получают осязаемую форму… Один Бог знает, какова его сила. Впоследствии мы все это узнаем, но прежде всего нам надо попробовать этот элексир.

— Попробовать? — спросил я, идя по коридору.

— Именно, — отвечал Джибберн, оборачиваясь ко мне у дверей своего рабочего кабинета. — Он находится в этой зеленой склянке. Конечно, если только вы не боитесь.

Я по натуре довольно непредприимчивый человек и люблю необыкновенные похождения только в теории. Признаюсь, что я боялся, но, с другой стороны, во мне заговорила гордость.

— Что ж… — проговорил я нерешительно. — Ведь вы говорите, что уж пробовали его?

— Я пробовал, и, как вы видите, со мной ведь ничего не случилось. Я себя нисколько от этого не чувствую хуже, и мне кажется…

— Дайте мне этого напитка, — отвечал я, садясь. — В наихудшем случае я буду избавлен от стрижки волос, то есть одной из наиболее ненавистных обязанностей цивилизованного человека. Как вы принимаете эту микстуру?

— С водой, — отвечал Джибберн, схватывая графин.

Я сидел в его кресле, а он стоял перед своей конторкой и смотрел на меня; в его манерах внезапно сказался специалист из улицы Гарлей.

— Ведь вы знаете, что сюда входит ром? — спросил он.

Я сделал неопределенный жест рукой.

— Прежде всего я должен вас предупредить, чтобы вы тотчас же закрыли глаза, как только вы проглотите эту жидкость, и осторожно бы открывали их, не раньше как через минуту или около того. От этого вы хуже не увидите. Чувство зрения зависит от продолжительности вибраций, а не от количества впечатлений; но при этом получается нечто вроде сотрясения сетчатой оболочки глаза, вызывающего неприятное чувство головокружения в ту минуту, когда открываешь глаза, поэтому надо подержать их закрытыми.

— Закрытыми? — отвечал я. — Хорошо.

— Затем оставайтесь неподвижны. Не следует двигаться, так как вы можете что-нибудь задеть. Помните, что все ваши движения будут в несколько тысяч раз быстрее обыкновенного; сердце, легкие, мускулы, мозг — все будет действовать быстрее, и вы можете сильно удариться, не замечая этого. Вы понимаете, что вы об этом не будете помнить. Вы будете себя чувствовать совершенно так же, как и теперь, только вам покажется, что все в мире происходит в несколько тысяч раз медленнее, чем теперь. В этом-то и заключается особенность этого элексира.

— Господи, — проговорил я, — и вы думаете…

— Вы увидите, — отвечал он, взяв небольшую мензурку. Он окинул быстрым взглядом стоявшие на конторке предметы. — Стаканы, — проговорил он, — вода, все тут. На первый раз не следует принимать слишком много.

Он накапал драгоценного содержимого зеленой склянки.

— Не забудьте же того, что я вам сказал, — говорил он, переливая жидкость из мензурки в стакан с тем же видом, с какими итальянский слуга отмеривает виски. — Сидите с крепко закрытыми глазами и абсолютно не двигайтесь в продолжение двух минут, пока я не заговорю, — сказал он.

Он долил в каждый стакан около дюйма воды.

— Между прочим, не ставьте вашего стакана на стол. Держите его в руке, а руку обоприте о колено. Вот так, а теперь…

Он поднял стакан.

— За успех «нового эликсира», — сказал я.

— За успех «нового эликсира», — отвечал он.

Мы чокнулись, выпили, и я тотчас закрыл глаза.

Вам, наверное, знакомо состояние небытия, в которое погружаешься под влиянием «газа». Я на неопределенное время впал в это состояние. Затем, услышав голос будившего меня Джибберна, я задвигался и открыл глаза. Он стоял на том же месте со стаканом в руке. Вся разница заключалась в том, что стакан был пуст.

— Ну? — спросил я.

— Вы не чувствуете ничего особенного?

— Ничего. Пожалуй, легкое опьянение, больше ничего.

— Слышите звуки?

— Все тихо, — отвечал я. — Клянусь небом, да! Совершенная тишина, если не считать каких-то слабых, отдаленных звуков, напоминающих собой едва слышный шум дождя. Что это такое?

— Мне кажется, — отвечал он, — что это раздробленные звуки, впрочем, я не уверен. — Он взглянул на окно. — Случалось ли вам видеть оконные занавески, прикрепленные подобным образом?

Я последовал в направлении его взгляда и увидел занавеску, которая, казалось, застыла в воздухе с завернутым концом, в том положении, в которое ее привел легкий ветерок.

— Нет, — отвечал я, — как странно…