Новый Декамерон. 29 новелл времен пандемии - [39]

Я усилил громкость телевизора.

Да нет, прошептал я. Гораздо больше четырех…

Утром я с пристрастием изучил поверхность белого стола, стоявшего в моем кабинете. На столешнице повсюду желтели ореолы от банок с пивом. С некоторым пафосом, чтобы видела Мави, я достал из кладовки спирт и впитывающую салфетку.

Как обычно, вздохнула она. Я скажу ему, чтобы он не смел заходить в твой кабинет.

Подумаешь, ответил я. Он всего лишь развлекается с друзьями.

Прошло еще несколько недель. Много одинаковых недель с одинаковыми днями и ночами. Девять других пятничных хауз-пати в моем кабинете. Самый длительный в абсолютном значении период, когда мы с Мави не занимались любовью и даже не предпринимали попыток. Мы об этом не говорили. А если бы заговорили, то сказали бы друг другу, что помехой стали неблагоприятные обстоятельства. А потом устыдились бы собственной лжи.

В постели, в семьдесят первую ночь, я смотрел на ее спину, напоминавшую гору, и воображал свое интервью журналу Rolling Stone.

Какой была твоя реакция на пандемию?

Я оставался неподвижным.

Что ты сделаешь первым делом по окончании локдауна?

Запишусь на прием к сексологу.

Время от времени я слышал баритональный смех Микеле. Скоро он вернется в Милан и там скоротает новую фазу. Как, разве город внезапно стал безопасным? Нет, объяснил он нам с подавленным чувством вины, он просто отвык от жизни втроем, причем столь длительное время.

Статистика заражений падала. Я видел оживление в нашем квартале, торгаши вылизывали свои лавки, готовились. Радость возвращения к жизни наблюдалась повсюду. А я, лежа в постели, молился о новой вспышке вируса, чтобы локдаун никогда не кончался, чтобы эпидемия распространялась все больше и Микеле не возвращался в Милан, пусть все ночи напролет отплясывает на онлайн-рейвах на столе в моем кабинете.

В противном случае нам с Мави придется задать себе вопрос, почему с нами произошло то, что произошло, почему в последний раз секс у нас не удался, а потом мы даже не стали пытаться. Почему не противопоставили секс страху.

Окно в спальне было приоткрыто, но мне вдруг стало душно. Я откинул простыню и встал.

Не можешь уснуть? спросила меня Мави из недосягаемого угла кровати.

Пить захотелось.

Я пошел на кухню и обнаружил там Микеле. Он поедал мороженое из коробки. Я взял стакан, налил воды и сел напротив него.

А как же хауз-пати? поинтересовался я.

Надоели до смерти.

Он, как обычно, не стал дожидаться, пока мороженое слегка подтает, и усиленно долбил его ложкой. Я собирался ему заметить, что при таком усердии он рискует погнуть металл, тем более что это ложка из «Икеи», но промолчал. Неподходящий случай.

Микеле сказал: я познакомился с одной девчонкой. Мы пошли с ней в отдельную комнату. Ей хотелось… ну, в общем, сам знаешь. А у меня не стоял.

Он на меня не смотрел. Если бы он поднял глаза, то увидел бы, как я опешил, и не столько из-за поднятой темы, сколько из-за того, что до тех пор не знал о возможности познакомиться с девушкой в нынешних условиях, при полном локдауне, на хауз-пати, и заняться с ней сексом. Но поскольку это было сказано с неосознанным простодушием двадцати двух лет, такое казалось вполне естественным и нормальным.

Я на нее запал, продолжал он, но оказывается, у меня больше комплексов, чем я ожидал. Меня смущает секс через экран. Ведь каждый из нас устроен по-разному, не так ли?

Не дожидаясь ответа, он подтолкнул ко мне картонное ведерко с мороженым.

Доедай, сказал он. Соленая карамель. Самый восхитительный вкус на свете.

Я посмотрел на ложку со следами слюны и мороженого. Риск заражения максимальный. Я собирался встать и взять чистую, но Микеле смотрел на меня спокойно и пристально. Тогда я взял его ложку и поднес к губам. Раз, другой, а потом уже не останавливался.

Ты объедаешь даже по краям, заметил он между прочим. А мне по фигу, я врубаюсь сразу в середину.

Он ушел. Я доел мороженое, которого оставалось не так уж и много. Потом вернулся в спальню.

Что ты делал? спросила Мави.

Ничего. Поел мороженого.

Я протянул руку к ее спине, напоминавшей гору. Прикоснулся к самой ее середине, под мягкими складками ее ночной рубахи.

Мне щекотно, сказала она.

Тогда не буду.

Нет, продолжай.

Услужливый грабитель Миа Коуту

Стучатся в дверь. Если, конечно, это можно так назвать. Я живу отшельником, лишь голод и война наведываются ко мне в гости. И вот еще один бесконечно долгий день, а тут кто-то молотит ногой в дверь. Бросаюсь открывать. Если, конечно, это можно так назвать Вернее, шаркаю тапочками по скрипучим половицам. Это все, на что я способен в моем возрасте. Если, глядя под ноги, видишь бездну – знай: к тебе пришла старость.

Открываю дверь. Передо мной человек в маске. Заметив меня, он кричит:

– Три метра, оставайтесь на расстоянии трех метров!

Если это грабитель, то он явно боится. Мне становится не по себе. Пугливые воры самые опасные. Он достает из сумки пистолет. Наводит на меня. Странное оружие: из белого пластика, светит зеленым лучом. Мужчина направляет пистолет мне в лицо, и я послушно закрываю глаза. Луч света мягко, даже ласково скользит по лицу. Если мне суждена такая смерть, значит, Бог услышал мои молитвы.