Новый Декамерон. 29 новелл времен пандемии - [30]

Вэлери называла своих поздних пассажиров Клубом последнего автобуса. Каждый вечер она замечала восемь-десять знакомых лиц. Ковид изменил состав членов Клуба – теперь большинство составляли те, для кого чрезвычайное положение являлось хроническим состоянием. Вроде Марлы, у нее не было машины, а ей требовались лекарства, тампоны, продукты. Марла вкатывалась по рампе на остановке Чавес с намокшей сумкой аптечной сети «Райт эйд» на коленях.

– А вот и вы, – сказала Вэлери, опускаясь на колени, чтобы поставить на тормоз ее инвалидную коляску. – Новые правила. Нельзя набирать полный автобус.

Нет худа без добра, зато Вэл меньше боялась возможной гибели людей в авариях. Вирус очистил улицы. Теперь намного меньше пешеходов-сомнамбул рассеянно сходят с тротуаров. Эй, сестренка, вынь затычки из ушей! Велосипедисты: разве разумно выряжаться в черное, как мимы?

Кое-кто из коллег называл пассажиров живым грузом, но она никогда на это не поддавалась. Любила ли она своих пассажиров? Ведь некоторые старые водители утверждали, будто любят. «Я люблю дивиденды», – говорила она Фредди. Вэл села за руль рейсового автобуса, поскольку тут была самая высокая почасовая оплата, что она сумела найти – ради Тика. «Ты копишь на пенсию? Я на эмболию», – шутила она.

«Как ты думаешь, сколько на свете хороших людей?» – как-то спросил ее Фредди. Они сидели в комнате для отдыха. Вэлери ответила не задумываясь: «Двадцать процентов. По вечерам бывает одиннадцать».

Долбаный автобус. Пожар в ангаре. Громкая, крепкая брань. Собака без поводка на Рекс-стрит и 32-й. Еле проскочили мимо осыпающейся скалы. Погода. Возможно, у кого-то из пассажиров ковид. И до того, как случившееся остановило Время, неделька выдалась еще та.

Кроме мелкой рыбы в жизни плавает множество акул. К некоторым своим завсегдатаям она действительно питала теплые чувства: к тихим мужчинам вроде Бена, просто прятавшимся от холодного дождя; к Марле в крашенной краской из баллончика коляске, вязавшей внуку красные лапчатые «крылья дракона». Платить за проезд наличными запретили, и в такие ночи она даже не думала давить на людей, если у них не имелось транспортной карты.

В депо ей выдали полиэтиленовый пакет на молнии с одной-единственной бумажной маской и восемью салфетками «Клорокс». Она сама купила антисептик и все побрызгала. Фредди, чтобы защититься, повесил душевой занавес с изображением денежного дерева, но начальство велело ему снять.

Этим вечером, только пораньше, Вэл был знак, на который она не обратила внимания. Автобус ехал к Пауэллу: десятки закрытых баров и похожих на эксцентричных тетушек винтажных магазинов, полуразвалившиеся домики, обшарпанные розовые кусты, баскетбольные щиты с корзинами для мячей. Она чуть не закричала, объехав оставленный на дороге детский велосипед. Передние фары высветили искореженное железо. Рассыпанные ленты около руля, колеса-стабилизаторы со спицами толщиной в палец. Сердце у нее заколотилось, как после девятой чашки кофе. Вокруг никого. Никто не пострадал. Автобус с ревом покатил дальше. Пойманный боковым зеркалом велосипед превращался в тусклое пятно, съеживаясь, как само детство. Пульс у Вэлери стал реже, и она вернулась к рутине.

Биография хорошего водителя состоит из тысячи страниц не и чуть-было-не произошедших аварий. Вэлери считала эти промелькнувшие тени подарками судьбы.

Однако, похоже, везению подошел конец. Краем сознания она отметила, что сзади закричали пассажиры. Вэлери приготовилась к столкновению, однако его не случилось. Что, черт возьми, произошло? Водитель «Скорой», кажется, бормотал то же самое, только с бо́льшим количеством ругательств. Они будто завязли в какой-то невидимой клейкой массе. Два испуганных молодых лица медленно набирали резкости, как фотография в проявочном лотке. Автобус прокатился еще пару сантиметров и с потусторонним визгом остановился в миллиметре от радиаторной решетки «Скорой». Вэлери ждала волны облегчения, однако не дождалась. Безо всякой на то необходимости нажала на аварийный тормоз. Часы замерли на отметке 20:48. Вэл выпрыгнула из кабины.

– Вэлери.

– Ивонна.

– Дэнни.

Стоя на мосту, они мрачно пожали друг другу руки.

– На дороге сегодня никого, – начал Дэнни, водитель. У него были покрытые черным лаком ногти и накрахмаленная рубашка службы скорой помощи. В свете автобусных фар белое лицо приняло зеленоватый оттенок. – Я не понял, как выехал на встречку. Такой туман, а обогрев стекол у меня ужасный…

Боковым зрением Вэлери подметила то, что видеть в общем-то не могла: похожие на светлячков фары, летящие по Наито, широкую реку, вычерчивающую геометрические узоры по направлению к Тихому океану. Все вокруг застыло в неподвижности. Тьма укутала мост.

– Я просто хочу вернуться на дорогу, – сказала Вэлери.

Она не могла позволить себе еще один протокол. Те оставались в деле навечно, а жалуясь на несправедливость, ты готовил себе очередной удар.

– О, господи! – воскликнула Ивонна, медсестра, сидящая на выездах рядом с водителем. Черная девушка, очки в прозрачной оправе, большие, янтарного цвета глаза, может, на пару лет старше Тика.