Новый Декамерон. 29 новелл времен пандемии - [21]

– Эти парни, представления не имевшие, как быть со своей жизнью, и любившие только тех женщин, которые жестоко их игнорировали, страдали всепоглощающей вялостью, в чем винили Осло, вместо того чтобы винить самих себя. Открывшаяся Западу Прага, возбуждение от Бархатной революции, дешевой аренды, богемных кругов, могущих похвастаться роскошными и более податливыми женщинами, обещали слабым характерам выход из жизненных неудач. Друг Йохана преподавал там в институте кино и пригласил его пожить. Устроив отвальную, где я тоже присутствовал, Йохан уехал к новой жизни. Все мы немного ему завидовали. Потерпи он крах, мы бы торжествовали. Если бы его ждал успех, мы, может, тоже двинули бы в Прагу.

Йохан приземлился в пражском аэропорту холодным, дождливым воскресным утром. Все было, как всегда: не имеющие гражданства выстроились в очередь, и по мере того, как она медленно продвигалась к ритмичной штамповке документов, Йохан с волнением предвкушал новую главу своей жизни. Наконец он подошел к окошку, и тут начались неприятности.

Пограничник потребовал объяснить, почему паспорт у Йохана мятый, а фотография залита водой.

«Но это все еще официальный документ, – возразил Йохан пограничнику, сохранявшему стальную непроницаемость танка. – У него просто несколько потрепанный вид, я что-то на него недавно пролил».

В других будках паспортного контроля хлопали печати и люди один за другим шли дальше, их никто ни о чем не расспрашивал, с ними никто ни о чем не спорил, а Йохан ходил по кругу с сотрудником погранслужбы.

Наконец его привели в маленькую комнату с армированной дверью, заперли (он проверил) и оставили на несколько часов. Уставившись на абсолютно гладкую дверь, он начал догадываться, что под овечьей шубой притаился волк, или как там говорится.

Ближе к вечеру пришел другой человек, такой же грубый и бесстрастный, и задал Йохану ряд вопросов. Тот отвечал, «стараясь не быть полудурком», как он позже выразился. Его опять оставили в комнате. Уже совсем вечером вернулся тот же человек и сказал Йохану, что, если не вмешается представитель норвежского посольства и ему не выдадут новый паспорт, его не пустят в страну. Йохану позволили пройти в помещение, где находился телефон, и позвонить в консульство. Один телефонный звонок, сказали ему, как будто он совершил какое-то преступление. По причине воскресенья консульство не работало.

Йохана опять вывели в длинный коридор паспортного контроля. Сотрудник сообщил ему, что он останется здесь до утра. Если консульство согласится помочь, он получит право на въезд. Если нет, его принудительно отправят домой.

Было поздно, коридор пуст, кабинки закрыты, свет погашен. Остальные пассажиры разлетелись по своим неведомым реальностям, к чему так страстно стремился Йохан – одинокий, заточенный в этом унылом межеумочном пространстве. Он сел в кресло. Он хотел пить, но у него не было воды. У него не было сигарет. Он замерз, но у него не было куртки. Он попытался «лечь» на кресло, примостив шею на жесткую спинку, размышляя, сможет ли так заснуть, как вдруг услышал грохот.

В другом конце коридора стояла девушка. Она бросила на пол и открыла большой красный чемодан. Йохан смотрел, как она, порывшись, нашла сигареты и закурила. Стоя на коленях с тлеющей сигаретой во рту, девушка продолжала проворно перебирать вещи, как человек, который вовсе ни о чем не тревожится, а просто убивает время. Время от времени она вставала и расхаживала.

Откуда у нее столько сил? Йохану пришлось направить всю свою энергию на ярость от задержания.

Она махнула ему. Он в ответ. Пройдя по коридору, она предложила ему сигарету.

Вблизи Йохан увидел, что девушка ему не по зубам, точнее, как раз в его вкусе: уверена в себе, обтягивающие джинсы и высокие белые конверсы. Позже, рассказывая об этом, он отмечал именно подробности. Джинсы. Конверсы.

– Почему они тебя держат? – спросила она на неестественном английском.

– Им не понравился мой паспорт, – ответил он. – А тебя?

Она улыбнулась:

– Наверно, мой паспорт им тоже не понравился.

Йохан поинтересовался, откуда она. Ее ответ, то, как она произнесла название страны, стало еще одной накрепко запомнившейся ему подробностью.

– Югославия.

Йохан понял, что, возможно, у нее нет вообще никакого паспорта – ни который им понравился бы, ни который им не понравился бы. Так как нет Югославии. Больше нет.

Она сказала, что пытается добраться до Абу-Даби. Йохан кивнул, хотя не мог вспомнить, где это – в Эмиратах, Катаре или где-то еще. Ему приходилось видеть нефтяных шейхов и таких вот девушек. Захотелось задать ей множество вопросов, но придумал он только: «А ты кто?» – о чем спрашивать нельзя и на что никто не в силах ответить.

Югославка вернулась в свой конец коридора. Йохан курил сигарету, будто вдыхая тайну дерзкой, притягательной девушки. Он раздумывал пойти поговорить с ней, но тут в коридоре появились пограничники и двинулись в ее сторону. Завязался разговор, Йохану не слышный. Девушка кивала и говорила не очень много. Ее вывели, волоча большой красный чемодан.

Спал Йохан плохо, сидя прямо, на неудобном кресле. Проснулся он на рассвете. За окнами на асфальт стеной лил дождь.