Новый цирк, или Динамит из Нью-Йорка - [38]

— Тендер еще не подавали? — спросил он с рокочущим шотландским акцентом. — Я уже подходил сюда минут сорок назад, но мне сказали, что тендер повез на «Адриатик» какую-то шишку с семейством и прислугой, а остальных заберут позже. Это, случаем, не наш пароход прямо напротив?

Фаберовский взглянул на реку, где по рябящей от дождя поверхности сновали буксиры и тендеры, на лес мачт в доках и остановил взгляд на ближайшем из океанских пароходов, что нетерпеливо пускали в небо клубы черного дыма.

— Судя по красному флагу с белой кляксой посередине и по красной трубе, это какой-то из пароходов «Америкен лайн» на Филадельфию, — ответил он шотландцу. — Я не могу разглядеть отсюда его название.

— «Бритиш Кинг», — прочитал, прищурившись, его собеседник.

— Он сейчас уйдет, раз флаг компании на мачте подняли. А за ним пароход «Аллан Лайн». А наш, значит, еще дальше, вон за тем военным транспортом.

Под навесом началось бурное движение. Доставившие с лондонского поезда багаж грузчики довольно бесцеремонно начали теснить пассажиров, громоздя друг на друга ящики, сундуки и чемоданы, и пассажиры, ругаясь и ворча, выползли под дождь и сиротливо сгрудились среди своих тюков и саквояжей. Где-то там под навесом должен был оказаться и сундук Фаберовского, отправленный им прямо из Лондона через пароходную контору на Маддокс-стрит.

Тем временем «Бритиш Кинг» снялся с якоря и величественно двинулся в сторону устья Мерси, а у ворот ошвартовался уайтстаровский тендер, и бок о бок с ним еще один такой же пароход — для багажа. Были опущены на цепях мостки, сходни перекинуты с одного тендера на другой. Озябшие и промокшие пассажиры бросились к воротам, следом за ними двинулись из-под навеса дюжие портовые носильщики с сундуками и чемоданами, у сходен пассажиры с грузчиками перемешались и в полном беспорядке полезли на пароход.

Фаберовский с шотландцем тоже присоединились к толпе. Огромные сундуки на плечах носильщиков сбивали с дам капоры, отдавая затейливые прически во власть разъяренной стихии. Джентльмены разражались ругательствами, но краткие и веские пояснения сложившейся ситуации из уст носильщиков сразу же заставляли их умолкнуть. Только новый знакомый поляка сумел одержать верх в словесной перепалке, сказав здоровяку, побагровевшему от натуги:

— Вы немощны, как трехлетний младенец. Кажется, вам здесь не место. И поосторожнее с сундуком, там коллекция английских пушечных ядер, собранная мною в Крыму этим летом.

На тендере часть пассажиров забилась в общую каюту на главной палубе. Те, кто не поместился туда, спрятались под кургузым тентом на корме. Ольстер Фаберовского к этому времени уже промок почти насквозь, так что поляк и здесь решил не прятаться от дождя, а поднялся на площадку на кожухе колеса. За ним последовал и шотландец, успевший в толкотне представиться инженером Александром Мактарком из Глазго. Последний багаж пронесли на соседний тендер, и оба парохода засвистели, заплескали колесами, отдали швартовы и отчалили в дождь, который моросил, чередуясь со снежной крупой. Иногда налетал порыв ветра, и тогда вся вода, накопившаяся на тенте, сливалась прямо за шиворот пассажирам, сидевшим на скамейках на корме.

Вскоре тендер, миновав стоявший на якорях броненосец и два больших грузовых парохода, шедших навстречу, приблизился к океанским лайнерам. Их черные туши, издали с причала казавшиеся величественными, теперь вблизи выглядели не столь уж внушительно. И вот на них сквозь зимние шторма предстояло пересечь всю Атлантику! Палубы обоих лайнеров у трапов были ярко освещены, на первом, аллановской линии, уже заканчивалась погрузка пассажиров, и оставшиеся поднимались с тендера на борт.

— Эй, Джо! — крикнули с мостика аллановского парохода. — Принимай груз. Опять нам сунули два ваших чемодана.

— Надеюсь, что ваша коллекция крымских ядер едет на нужном тендере, — сказал Фаберовский Мактарку, когда саквояжи шлепнулись на тент, в очередной раз устроив пассажирам ледяной душ.

Тендер дошел до «Адриатика», засвистел и застопорил машины, а затем стал отрабатывать задним ходом к борту парохода. Пассажиры третьего класса, толпившиеся на корме, встретили прибытие Джо радостным свистом и криками.

— Пожалуй, я сегодня перебрал, джентльмены, — крикнул капитану «Адриатика», задирая голову, общительный Джо, когда его суденышко со всей дури шандарахнуло в борт. — Второй раз за день! И не надо, леди и джентльмены, ругаться, ну и что такого, что вы попадали с ног! Не за борт же! Я за всю жизнь ни разу не купал ни одного пассажира. Сам падал, было дело, а пассажиры — это святое. И давайте все на пароход, вас там ждет прощальный ужин!

— Я помню этого Джо, — сказал Мактарк Фаберовскому, который едва успел отскочить, когда тендер ударился и проскреб со страшным скрежетом по железному боку «Адриатика». — Мало кто знает, что среди экипажей трансатлантических лайнеров пассажиры, привезенные Джо, считаются дурной приметой.

С палубы парохода на тендер перебросили сходни, и двое матросов, спустившись по ним, стали принимать пассажиров. Фаберовский и Мактарк оказались среди первых, кто поднялся на борт. Наверху при входе их встретил капитан, за которым выстроились офицеры парохода в синих двубортных пальто с золотыми пуговицами, и ряд стюардов в синих куртках. Стоявший тут же портовый инспектор проверил у поляка билет, и Фаберовский отправился искать свою каюту.