Новый Афонский патерик. Том II. Сказания о подвижничестве - [10]

Игумен ответил:

– Для того, чтобы тебе какая-нибудь звёздочка с неба в мозг не упала! А ну-ка иди отсюда!..»

«Какое-то время я был поваром для рабочих, и, накормив всех, я тоже съедал порцию. Однажды старец застал меня за этой трапезой и спросил:

– Ты что, съедаешь всего одну порцию?

– Да, – ответил я.

– А можешь съесть ещё одну?

– Могу.

Старец велел мне съесть ещё одну, потом ещё, и так одну за другой я съел шесть порций. Тогда старец спросил:

– Почему же ты ешь только одну?

– Ну, раз все едят по одной тарелке, то и я.

– Ешь больше, – сказал мне старец».

«Какое-то время я носил во рту камушек с морского берега, чтобы сохранить молчание. Я услышал, что святые применяли этот способ, и тоже захотел так делать. Но знаешь, что со мной случилось? Один пьяный рабочий начал со мной разговаривать, а я, держа во рту камушек, не мог ничего ему ответить. И вот этот пьяница разозлился и избил меня. Ну и досталось же мне от него!»

«Во всём мы должны оказывать послушание, кроме одного – принятия священства. Я, во всяком случае, этого всегда боялся. Старец три года подряд предлагал мне стать иеромонахом, но я отказывался. Я ему сказал: „Оставь меня, геронда, я лучше буду работать здесь“».

Отец Виссарион рассказывал, что один монах видел, как святые ангелы идут перед священником, который совершает входные молитвы. Поэтому он говорил, что мы не должны сидеть в стасидии в эти минуты.

О пении по нотам старец говорил: «Я услышал, что вокруг певческого аналоя сидит много бесов, и поэтому перестал учиться византийской музыке.[25] Лучше, – сказал я себе, – петь по-простому, обиходно».

Несмотря на то что старец с утра до вечера был загружен работой, он почти всегда приходил в церковь до начала вечерни. Он по секрету рассказал одному брату следующее: когда он был молодым монахом, то однажды опоздал на вечерню и услышал бесовский смех.

«Первые годы монашеской жизни, когда я был пономарём, у нас был один монах по имени Иларион. Он во время службы подсаживался на соседнюю стасидию и начинал свои разговоры, причём не просто разговоры, а разговоры, смешанные с осуждением. И вот однажды, когда он снова подсел, я под рясой вынул ногу из ботинка; отец Иларион не смог выдержать „благоухания“ нестиранного носка и ушёл. Так я нашёл „противоядие“ против отца Илариона. Когда он подсаживался ко мне и начинал осуждать братию, я вынимал из ботинка ногу, и он тотчас уходил».

Однажды у старца не поднялось тесто, и он положил на него частицу Честного Древа Животворящего Креста Господня, и тесто немедленно чудодейственным образом поднялось. Когда другой монах решил проверить и тоже положил частицу Честного Древа на тесто, оно не поднялось.

В первые три года монашеской жизни старец совершал разного рода юродства, что приносило его душе покой и радость. Его сумасбродства были безобидными, вреда от них не было. Например, однажды утром в будний день он зажёг все свечи на паникадиле. А в другой день он поставил посреди церкви праздничную серебряную литийницу, которая использовалась в особо торжественных случаях, и за это иеродиакон его ударил. Отец Виссарион не дал сдачи, несмотря на то что отличался большой физической силой. Получив от диакона удар по лицу, он с улыбкой ему ответил: «Ну а сейчас мы посмотрим, как ты будешь служить Божественную Литургию!» Некоторое время спустя диакон подошёл к нему и сказал: «Прости меня, псих!» Потом один старец сказал отцу Виссариону, что, если вести себя так, можно впасть в прелесть, и он перестал юродствовать.

Когда старец пять лет уже пробыл монахом, то есть приблизительно в 1958 году, с ним произошло следующее. Он стоял с билом в монастырском дворе и ждал от седмичного[26] знака, чтобы ударить в третье било.[27] В это время один рабочий из Иериссоса по имени Елевферий, стоявший на балконе архондарика, потерял сознание. На вечерне Елевферий подошёл к отцу Виссариону и спросил его: «Как ты выдержал это и не упал?» После службы отец Виссарион спросил, что тот имел в виду. И Елевферий рассказал, что с иконы проскинитария[28] сошёл честной Предтеча весь сияющий белым светом. В одной руке Предтеча держал крест, а что было в другой, Елевферий не разобрал. Иоанн Креститель подошёл к отцу Виссариону и словно чем-то его помазал, а затем вознёсся вверх в таком сиянии, которое Елевферий не смог выдержать и упал в обморок.

В те времена, когда отец Виссарион был поваром, в Дионисиате послушание келаря нёс монах с очень тяжёлым характером, от которого отец Виссарион много претерпел. Например, келарь уносил рыбу, которую отец Виссарион собирался готовить, сыпал ему в пищу пепел и даже бил его. После очередного искушения игумен старец Гавриил с улыбкой спрашивал: «Ну, что тебе сделала Романа[29] на этот раз?»

В первые годы монашеской жизни отец Виссарион терпел множество искушений. Он своими очами видел бесов в образе животных, слышал грохот – это случалось и на Моноксилите, и в монастыре.

Старец избегал осуждения и поэтому не ходил на престольные праздники в другие монастыри. Когда он приходил в скиты, то не разговаривал ни с кем и даже вёл себя грубовато, чтобы избежать осуждения. Однажды во время трапезы старец внутренне осуждал одного главаря шайки, о котором было известно, что он грабил монастыри. И в этот момент кость от рыбы застряла у него в горле, и он чуть не задохнулся.