Новые записки матроса с «Адмирала Фокина» - [20]
– Ты что, брат! Двадцать пят зимний тельник стоит! С ума! Дорого! Очень.
– Ну, извини, Хасан. По-другому никак не могу. Сложно сейчас.
– Э, нэ надо, слюшай. Сам поймаю!
– Ну, смотри, Хасан… Сам говоришь, не сезон…
Хасан ушел, но уже через три дня вернулся к Роме со встречным предложением. Сторговались на 50 рублях за набор из трёх хвостов. Тут же состоялась сделка и передача дефицитного товара. Хасан поехал в отпуск домой в Ташкент, а кубрик БЧ-5 устроил по этому поводу торжественный сабантуй. Лимонад лился рекой, пряники и печенье не считали, а сигарет «Стрела» накупили на год вперёд! И карасям с духами досталось.
Хасану предоставили отпуск на 10 суток, плюс 15 суток на дорогу в оба конца, поездом; Но Хасан доплатил и полетел самолётом, прибавив к отпуску сэкономленное на дороге время. Так что «крысиный отпуск» обошёлся ему недорого, всего: 4 крысы и 2 рубля за каждые сутки на родине. Практически даром.Кнехт
Тот, кто не понял с трех раз, – поймет с трех букв…
(Фольклор)
Справка: Кнехт – парная чугунная тумба с общим основанием на палубе судна или на стенке (причале) для крепления швартового конца (каната).
Каюта Большого Зама подлежала плановому ремонту, и он вынужден был временно переехать. Со свойственной политработникам непритязательностью он, недолго думая, переехал из своей одноместной каюты в более скромную двухместную, палубой ниже, по правому борту. И чтобы не стеснять живших там двух офицеров своим присутствием, он дал им возможность в течение двадцати минут самостоятельно подыскать себе с вещами, другое пристанище.
Вездесущие годки, заклятые враги Большого Зама, Шура Тагнер (по кличке «Танк»), Рома Фролов («Краб») и просто Зайнутдин тут же об этом прознали. Не ускользнуло от их внимания и то важное обстоятельство, что новая временная каюта Большого Зама находилась аккурат под огромным чугунным кнехтом, расположенным на верхней палубе, как раз по правому борту.
План, как досадить Большому Заму, созрел практически сразу. Для его реализации требовалось всего две вещи: один карась-«тормоз» (и чем «тормознее», тем лучше) и кувалда. Здоровенную с длинной деревянной ручкой кувалду караси разыскали практически сразу, а вот с выбором «тормоза» пришлось попотеть. Просто «тормозов» на корабле было достаточно, но подходили далеко не все. Надо, чтобы «тормоз» был ещё и «упертый» и перед начальством не пасовал. После долгого и всестороннего обсуждения остановились на матросе Халидове. Всем хорош боец. По всем статьям подходит.
«Тормоз» – нет вопросов. Только месяц назад как на корабль прибыл прямо из родного аула, минуя «учебку». Его с кучкой земляков привели на корабль в длинных узбекских халатах с торбами через плечо. За первый месяц службы в чём он только не отличился: кусочек ватерлинии у боцмана искал, порцию жареных балясин (ступенек) на камбузе просил, за бутылочкой менструации к маляршам бегал… Говорят, даже принёс немного.
«Упертый» – тоже замётано. Если он что вбил себе в квадратную голову, так уже ничем не выбьешь. С пути не свернёт. Сколько раз ему и матросы, и офицеры говорили, что наличие электрического напряжения в коробке пускателя электронасоса проверяется специальным прибором – тестером. Ни в какую. Прямо перед дежурным офицером открывает дверцу электропускателя и свою ногу в прогаре (рабочем ботинке) внутрь суёт: если «ыскрыт», значит есть «ылектичества». Справедливости ради, нужно сказать, что диагноз он ставил безошибочно.
На счет «не пасует перед начальством» – полный порядок. Само слово «офицер» было для Халидова чем-то средним по звучанию между осциллографом и ихтиофагом, таким же мелодичным на слух и таким же непонятным. Даже при слове «вице-адмирал» не один мускул не дрогнул бы на его счастливом не испорченном интеллектом лице. Звездочки на погонах и прочие знаки различия он воспринимал как украшения, что-то вроде вышивки или бахромы на халате. По прибытии на корабль ребята ему быстро объяснили: «На счет званий, Халидыч, не парься – годок главней». И это было для Халидова просто, понятно и более чем достаточно.
С кандидатурой – решили. Оставалось дождаться воскресного «адмиральского часа» – традиционного послеобеденного отдыха на флоте. На карасей и духов «адмиральский час», конечно, не распространялся, а офицеры и годки пользовались им с удовольствием. Большой Зам тоже не был исключением и очень любил всхрапнуть этот часок в своей каютке. Особенно он любил это делать именно в воскресенье, когда завод замирал и не было слышно всепроникающего заводского шума.
В ближайшее воскресенье, выждав момент, когда Большой Зам после вкусного обеда, позевывая, закрылся у себя в каюте, годки вызвали Халидова наверх и подвели к кнехту. Две толстые, высотой выше колена, цилиндрические чугунные тумбы с небольшими, как у гриба, шляпками располагались как раз над временной каютой Большого Зама.
– Видишь, Халидыч, проблема-то какая: левый кнехт штормом выперло, – озабоченно сказал Роман, шлёпая рукой по шляпке чугунной тумбы. – Надо бы осадить…
Трое годков вместе с Халидовым отошли на шаг назад, и присели, сверяя уровень деформации объекта. Действительно, если приглядеться внимательно, то из-за наклона палубы левая литая болванка, казалась чуть-чуть выше правой.
Книга рассказывает о весёлых, трагичных, курьезных и всегда очень характерных событиях, свидетелем которых автор стал во время его службы матросом на ракетном крейсере Тихоокеанского Флота. Все события, описанные в этой книге, происходили в реальной жизни: жизнь ярче и выразительнее любой выдумки. В эту книгу автор включил дополненные и расширенные истории, вошедшие в его первый сборник флотских рассказов («Записки матроса с «Адмирала Фокина», Москва, «Ленор», 2008 г.), и добавил к ним много новых.
«…Время как будто замедлило своё течение. Всё дальнейшее происходило, как в замедленном кино. С громким хлопком сработал стартовый заряд. Ракету с шумом выплюнуло из трубы по направлению к горящей бочке. «Щелк» – раскрылись рули и стабилизаторы. С шипением включился маршевый двигатель и ракета, оставляя за собой белый хвост дыма и вращаясь, как юла вокруг своей оси, устремилась к цели. Тулеев и Демьян, как завороженные, раскрыв рты, следили за полётом умной ракеты, за которой, как за кометой, тянулся белый дымный хвост.
Предлагаемая читателю книга Александра Федотова, что называется, книга от первого лица. В ней автор повествует о своей срочной службе на Тихоокеанском флоте, ярко и убедительно рассказывает о диких нравах и порядках, царящих на боевых кораблях. Описываются и смешные, и трагические события, некоторые страницы поражают пусть и грубым, но подлинным «матросским» юмором. Мало сказать, что «Записки…» документальны от первой и до последней страницы, это еще и добротная документальная проза, подкрепленная армейскими фотографиями из личного архива автора.
Сборник «Четыре миллиона» (1906) составили рассказы, посвященные Нью-Йорку. Его название объяснялось в кратком предисловии к первому изданию, где О. Генри сообщал, что по переписи населения в Нью-Йорке насчитывалось на тот момент четыре миллиона жителей. Данный рассказ впервые опубликован в 1905 г. Идею рассказа О. Генри впервые изложил американскому писателю Ирвину Коббу, просматривая меню в нью-йоркском кафе.
«... Сборник рассказов, эссе и философских размышлений озаглавленных как «Ж.И.Р. / Женщина Ищущая Рациональность» - это не только первая книга прозы Мадины Мусиной, но и первый многостраничный манифест казахстанского и центральноазиатского панк-рэпа. В этом букете из разных цветов и трав, в равной степени представлены как ярость панк-рока, так и речитативная ясность и крутизна хип-хопа. Если читать ее тексты медленно, а потом закрыть глаза, то можно почувствовать разные нюансы - ритмы хрущевки, разговоры Петрарки с Тупаком Шакуром, татарский акцент бабаки, дефлорацию архаических предсталений, ночное журчание Малой Алматинки, настойчивый аромат шашлычки, пьяный джаз-рок ночных тусичей, рождественский перезвон бутылок водки "Йошкин кот", и, конечно же, Ее имманентную экстраваганцу, Дух ее времени, Ее джанги-бузургизм, ее Искренность, Новую Казахскую Искренность...» Тимур Нусимбеков.
Ещё со школьной скамьи мечтала Елизавета Кукушкина о мире – во всем мире!.. Но это так, на всякий случай она мечтала – если не дай бог спросят старшие товарищи; а на самом деле хотелось ей только одного – любви, и побольше. Три раза замуж выскочить успела – пока мечтала, да только любви от того не прибавилось, женихи все не путевые ей доставались. И вот однажды как в песне – напилась она пьяной, вскинула руки к небу, да попросила для себя жениха путевого. Да так оно и случилось… Владимир Васильевич Крылов автор из Петербурга.
Сборник В. Котенко состоит из сатирических повестей и рассказов. Под меткий огонь сатирика попадают такие негативные явления, как ловкачество, очковтирательство, подхалимство, нарушение трудовой дисциплины, всевозможные проявления мещанской психологии. Читателя увлечет эта смешная и остроумная книга талантливого сатирика.
О чем же новом может рассказать лемминг ученому, долгие годы, изучающему их жизнь?