Новые страхи - [91]

Кед, на который он смотрел, когда появилась Темная штука, по-прежнему лежал перед ним и беспокоил Дэнни. Он снова вытянул рукоятку сетки и снова ткнул ею ботинок. На этот раз Дэнни толкнул его настолько сильно, что кед перевернулся. Из него торчала кость. Она выглядела, как кость человеческой ноги.

Был когда-то случай, они нашли нечто ужасное.

Армаан убирал хворост и неиспользованные мешки с навозом от мелкой проволочной сетки (такой огораживают курятники) за медицинским центром.

– Слушайте, идите сюда! – закричал он голосом, который был слишком тонок для мужчины. Вообще Армаан никогда не кричал.

Они все подошли. Из-под брезента торчала нога. Она была в грязной штанине и в носке. Ботинка не было.

– Неважно выглядит, – сказал Билл.

Послали за помощью. Оказалось, что это метадоновый[44] наркоман, которого знали в медицинском центре. Ребятам пришлось ответить на несколько вопросов полицейского, но затем тело забрали и больше о нем не упоминали. Эта история даже в газеты не попала. Билл проверял их несколько дней.

Дэнни посмотрел на кость в кеде и подумал, не попадет ли это в газеты, если о находке станет известно. Пожалуй, попадет.

Он посмотрел вниз и обнаружил, что погрузился в песок почти по пояс. Ногами пошевелить он вообще теперь не мог. Казалось, все вокруг него становится темнее.

Дэнни понял, что должно случиться. Темная штука просто выжидала.

«План был хорош», – подумал Дэнни. В конце концов, он знал, что случилось с машиной художника. Бензобак опустел, потому что бензин израсходовался на питание габаритных огней. Сначала кончился бензин, потом сел аккумулятор. То же должно было случиться с грузовиком Дэнни. Оранжевые огни погаснут. Походный костер затухнет.

Кричать не имело смысла. И телефона при нем не оказалось. Он подумал с минуту. Сигареты и зажигалка лежали в верхнем кармане. Дэнни порылся там и вынул зажигалку.

«С этим повезло», – подумал он. Могла бы оказаться в кармане брюк, а они уже ушли глубоко в песок. Стали недоступны.

Он подвинул к себе несколько сухих веток и сложил их в кучку. Хворост здесь был сух, как трут.

Дэнни собирался поджечь эту кучку, но сразу почувствовал, как Темная штука задрожала. Он очень обрадовался. Что он испытывал? Страх, ярость? Он надеялся, что и то, и другое. Он надеялся, что даже если она и не умерла, потому что, может быть, очень стара и не может умереть, то уйдет обратно туда, откуда пришла, и будет скрываться от походных костров, выжидая в темноте момента, когда жители пустыни совершат ошибку.

Этот новый план был очень рискованным. Но всего лишь в нескольких метрах от Дэнни ежечасно проносились мимо сотни и сотни водителей. Сотни. Один бы остановился, чтобы помочь. Может быть, он не из тех, кто выбрасывал бутылки, банки и кроссовки из окон автомобиля, кто сигналил их грузовику, когда он останавливался на обочине. Но, может быть, это добрый водитель грузовика. Или женщина, которая делала покупки и теперь возвращается домой. Может быть, пожарный в свободное от службы время. Кто знает? Кто-нибудь все-таки остановился бы. Кто-нибудь пришел бы и помог. И тогда все это будет кончено.

Дэнни щелкнул зажигалкой и поджег кучку хвороста. Пламя сразу охватило сухие сучья, а он подкладывал сухие листья и новые сучья, пока костер, шипя и потрескивая, не разгорелся. Дэнни дождался этого момента и осторожно толкнул костер, так что горящие сучья рассыпались по сухим листьям. Он смотрел, как пламя быстро распространяется по сухим серым веткам ивы. Потом Дэнни закрыл глаза.

– Так что там пишут? – сказал Эдди.

– П-ф-ф-ф-т, – сказал Билл, кладя газету. – Знать не захочешь.

Армаан встал и поставил на огонь чайник.

– Ничего они не понимают, эти журналюги, – сказал Билл. – Им бы только бабки загребать.

– Что? – сказал Эдди.

– Для того только и пишут.

– Да, – сказал Армаан и помыл ложки, потому что была его очередь.

Дом головы Джош Малерман

Зимой 1974 года Эльви Мей, которой в то время было шесть лет, увидела нечто сверхъестественное, и это ее так потрясло, что, даже повзрослев, она не могла забыть этой истории. Сверхъестественное прямо не воздействовало на нее, и ни она сама, ни ее семья в этой истории не пострадали. Хотя случилось это в ее доме, в ее втором доме, в кукольном домике, розовом с белым, просторном и изукрашенном, который был гораздо красивее большего дома Мей, который включал в себя этот кукольный домик. Жившие в кукольном домике (люди Эльви, так бы она их назвала) имели гораздо больше свободного пространства, чем Эльви и ее родители в своем доме. Количество членов в семьях было одно и то же, по три человека в каждой: мама, папа и ребенок. У Эльви были родители, как и у Итана. Поэтому она сочувствовала мальчику с каштановыми волосами, который считал кукольный домик родным. Обе семьи имели по собаке, и обе собаки (большая, хозяйкой которой считалась Эльви, джек-рассел, и маленькая, датский дог, принадлежавшая Итану) сыграли важную роль в том, чем закончилась эта сверхъестественная история зимой 1974 года.

Как и во всякой хорошей истории о сверхъестественном, события в кукольном домике начались со случаев, происходивших по всему дому и казавшихся безобидными, но лишь несколько подозрительными. Но, как и во всякой хорошей истории о сверхъестественном, эти события развивались стремительно. Каждый день, придя из школы, Эльви садилась в свое детское кресло из красного пластика и наблюдала, как разворачивается ситуация в кукольном домике, желая поскорее узнать судьбу Итана, его родителей и датского дога. Все это время родители Эльви замечали в своей дочке тревогу и делали то, что обычно делают в таких случаях, чтобы успокоить ребенка. Ей покупали разные вещи, возили развлекать, читали ей книжки, шутили и потакали ее желаниям. Но невероятные события, происходившие в спальне Эльви, никогда не выходили за пределы кукольного домика, и она никогда не чувствовала необходимости сообщить о них родителям.